Владимир Попов - Разорванный круг

- На днепропетровском шинном наши антистарители не испытывали, рассказывал Целин. - Там работают на импортных материалах и говорят, что от добра добра не ищут. Вот когда их прижмут - тогда возьмутся.

- Блестящее начало, - отметил Брянцев.

- На заводе у Перфильева испытали антистаритель, но глазам своим не верят и потому результаты скрывают. Говорят, что надо повторить опыты, а это еще на год. И потом, мне кажется, они боятся против НИИРИКа выступать. А на ярославском проверили. Хорошие результаты. Они уже написали письмо нам, просят всего-навсего... две тысячи тонн нашего антистарителя. Представляете? Две тысячи тонн! Хотят заменить им дорогостоящий парафин.

- Постойте, постойте, - прервал его Брянцев, - когда они успели его испытать? Мне там говорили, что еще не начинали. Правда, Честноков обещал. Но для испытаний на светопогодное старение нужно сто двадцать - сто восемьдесят солнечных дней.

- А-а! - досадливо отмахнулся Целин. - Вы разве ярославцев не знаете? Они же хитрецы.

- У вас научились, Илья Михайлович. Вы с ними хитрили, а теперь они с вами.

Целин сделал вид, что не услышал этих слов.

- Говорят они одно, а делают другое. Они стали испытывать ИРИС-1 сразу же, как только я послал его. К моменту совещания в Партгосконтроле испытания были в разгаре, и они ничего не могли сказать по этому поводу. Тоже глазам своим не поверили. Знаете, что получилось?

- Ну вот, пошел экзаменовать, - вышел из терпения Брянцев. - Видели? Слышали? Знаете? Конечно, не знаю.

- За сто восемьдесят дней, в течение которых образцы пролежали на солнца, резина не только не состарилась, но улучшила свои прочностные показатели. Вышло так же парадоксально, как с бетоном: чем старше - тем моложе. Прочнеет с годами.

- Таких результатов у нас не было, - сказал Брянцев.

- Эх, Алексей Алексеевич, были! Да мы уж не хотели гусей дразнить. И чтобы никого не смущать, показали в отчете коэффициент старения 0,90, будто на десять процентов резина все же постарела. А на самом деле она улучшила прочность на пятнадцать процентов. У ярославцев такой же результат. Потому и решили применить ИРИС-1.

- Вот черти! - возмутился Брянцев. - А меня, как мальчишку, разыгрывали: не знаем, не пробовали, потому что Целин все засекретил, продавал нам кота в мешке.

- Честноков не знал. Главный тоже не знал. А Кузин вел эксперименты, но к вашему приезду он еще не имел окончательных результатов. Образцы надо было выдерживать еще два месяца.

- Что дальше? - нетерпеливо спросил Брянцев, смекнув, что самое значительное Целин приберег на конец.

- Дальше - побывал в Киеве.

- Когда же вы успели?

- Самолетом. Бухгалтер, конечно, выдал деньги на проезд в жестком плацкартном, но, думаю, вы мне самолет утвердите.

- Ракету утвердил бы, если б ракетой летал, не то что самолет... Давайте дальше.

- Завод "Красный резинщик" подтвердил наши данные с превышением.

- Ну, это не фирма в таком споре.

- А завод "Томкабель" в Томске?

- Это серьезнее.

- А научно-исследовательский институт кабельной промышленности вас устраивает?

- О, это звучит!

- Он испытал ИРИС-7. Это у нас особый препарат...

- Дальше, дальше. Что за манера тянуть жилы!

- У них основное требование к препарату - повышение озоностойкости, потому что на кабелях высокого напряжения образуется повышенное содержание озона. Испытания показали, что резина, защищенная ИРИСом-7, сохраняется в три раза дольше, и они приняли решение рекомендовать препарат всей кабельной промышленности страны.

Сегодня Брянцев почувствовал себя вправе уехать с завода раньше обычного. Вызвал машину.

- Куда? - спросил Василий Афанасьевич.

- Куда-нибудь.

Брянцев положил голову на спинку сиденья и старался ни о чем не думать. Только ощутив гонкий, почти неуловимый запах степи, открыл глаза, осмотрелся.

- Давайте на излучину.

Свернули с шоссе. "Волга" затряслась по плохо укатанной дороге. Миновали густые заросли кустарника. Впереди сверкнула лучащимся серебром река, исчезла за поворотом и вновь раскрылась во всей своей красе. Могучие сосны обступили ее на противоположном берегу и тихо и пристально смотрели в воду.

У самого края обрыва машина остановилась, Брянцев вышел. Расправил плечи, вдохнул всей грудью свежий, чистый воздух и рухнул на спину в траву.

Высоко в небе чинно, никуда не спеша, плыли облака, небольшие, редкие, не заслонявшие неба. Они были нестерпимо белыми и даже обжигали глаза, будто исторгали невидимые, но острые лучи. От земли уже холодило, но солнце еще старательно грело, торопясь отдать свое тепло погожему осеннему дню.

И мысли у Брянцева поплыли, как эти облака, чинно, не спеша, не обгоняя одна другую, не наползая одна на другую, а между ними лежали пространства бездумья, когда казалось, что нет ничего в мире, кроме ясного неба, облаков и солнечного тепла.