Александр Радищев - Путешествие из Петербурга в Москву (сборник)

Под древом, зноем упоенный,

Господне стадо пастырь пас;

Вдруг, новым светом озаренный,

Вспряну́в, свободы слышит глас;

На стадо зверь, он видит, мчится,

На бой с ним ревностно стремится;

Нечуждый вождь брежет свое, —

О стаде сердце не радело,

Как чуждо было, не жалело;

Но ныне, ныне ты мое.

Господню волю исполняя,

До встока солнца на полях

Скупую ниву раздирая,

Волы томились на браздах;

Как мачеха к чуждоутробным

Исходит с видом всегда злобным,

Рабам так нива мзду дает.

Но дух свободы ниву греет,

Бесслезно поле вмиг тучнеет:

Себе всяк сеет, себе жнет.

Исполнив круг дневной работы,

Свободный муж домой спешит;

Невинно сердце, без заботы,

В объятиях супружних спит;

Не господа рукой надменна

Ему для казни подаренна,

Невинных жертв чтоб размножал, —

Любовию вождаем нежной,

На сердце брак воздвиг надежный,

Помощницу себе избрал.

Он любит, и любим он ею;

Труды – веселье, пот – роса,

Что жизненностию своею

Плодит луга, поля, леса;

Вершин блаженства достигают;

Горячность их плодом стягчают

Всещедры боги к простоте.

Безбедны до́йдут до кончины,

Не зная алчной десятины,

Птенцов что корчит в наготе.

Воззри на беспредельно поле,

Где стерша зверство рать стоит:

Не скот тут согнан поневоле,

Не жребий мужество дарит,

Не груда правильно стремится, —

Вождем тут воин каждый зрится,

Кончины славной ищет он.

О воин непоколебимый,

Ты есть и был непобедимый,

Твой вождь – свобода, Вашингтон.

Двулична бога храм закрылся,

Свирепство всяк с себя сложил,

Се бог торжеств меж нас явился

И в рог веселий вострубил.

Стекаются тут громки лики,

Не видят грозного владыки,

Закон веселью кой дает,

Свободы зрится тут держава, —

Награда тут – едина слава,

Во храм бессмертья что ведет.

Сплетясь веселым хороводом,

Различности надменность сняв,

Се паки под лазурным сводом

Естественный встает устав;

Погрязла в тине властна скверность,

Едина личная отменность

Венец возможет восхитить;

Но не пристрастию державну,

Опы́тностью лишь старцу славну

Его довлеет подарить.

Венец, Пиндару возложенный,

Художества соткан рукой;

Венец, наукой соплетенный,

Носим Невтоновой главой.

Таков, себе всегда мечтая,

На крыльях разума взлетая,

Дух бодр и тверд возможет вся,

Миров до края вознесется

И славой новой облечется:

Предмет его суть мы, не я.

Но страсти, изощряя злобу,

Враждебный пламенник трясут,

Кинжал вонзить себе в утробу

Народы пагубно влекут;

Отца на сына воздвигают,

Союзы брачны раздирают,

В сердца граждан лиют боязнь;

Рождается несытна власти

Алчба, зиждущая напасти,

Что обществу устроит казнь.

Крутяся вихрем громоносным,

Обвившись облаком густым,

Светилом озарясь поносным,

Сияньем яд прикрыт святым.

Разя, прельщая, угрожая,

Иль казнь, иль мзду ниспосылая —

Се меч, се злато: избирай —

И, сев на камени ехидны,

Лестей облек в взор миловидный,

Шлет молнию из края в край.

Так Марий, Сулла, возмутивши

Спокойство шаткое римлян,

В сердцах пороки возродивши,

В наемну рать вместил граждан,

Ругаяся всем, что есть свято,

И то, что не было отнято,

У римлян откупить возмог;

Весы златые мзды позорной,

Предательству, убивству сродной,

Воздвиг нечестья средь чертог.

И се, скончав граждански брани

И свет коварством обольстив,

На небо простирая длани,

Тревожну вольность усыпив,

Чугунный скиптр обвил цветами;

Народы мнили – правят сами,

Но Август выю их давил;

Прикрыл хоть зверство добротою,

Вождаем мягкою душою, —

Но царь когда бесстрастен был!

Сей был и есть закон природы,

Неизменимый никогда,

Ему подвластны все народы,

Незримо правит он всегда;

Мучительство, стряся пределы,

Отравы полны свои стрелы

В себя, не ведая, вонзит;

Равенство казнию восставит;

Едину власть, валясь, раздавит;

Обидой право обновит.

Дойдешь до меты совершенства,

В стезях препоны прескочив,

В сожитии найдешь блаженство,

Несчастных жребий облегчив,

И паче солнца возблистаешь,

О вольность, вольность, да скончаешь

Со вечностью ты свой полет:

Но корень благ твой истощится,

Свобода в наглость превратится

И власти под ярмом падет.

Да не дивимся превращенью,

Которое мы в свете зрим;

Всеобщему вослед стремленью

Некосненно стремглав бежим.

Огонь в связи со влагой спорит,

Стихия в нас стихию борет,

Начало тленьем тщится дать;

Прекраснейше в миру творенье

В веселии начнет рожденье

На то, чтоб только умирать.

О! вы, счастливые народы,

Где случай вольность даровал!

Блюдите дар благой природы,

В сердцах что вечный начертал.

Се хлябь разверстая, цветами

Усыпанная, под ногами

У вас, готова вас сглотить.

Не забывай ни на минуту,

Что крепость сил в немощность люту,

Что свет во тьму льзя претворить.

К тебе душа моя вспаленна,

К тебе, словутая страна,

Стремится, гнетом где согбенна,

Лежала вольность попрана;

Ликуешь ты! а мы здесь страждем!..

Того ж, того ж и мы все жаждем;

Пример твой мету обнажил;

Твоей я славе непричастен —

Позволь, коль дух мой неподвластен,

Чтоб брег твой пепл хотя мой скрыл.

Но нет! где рок судил родиться,

Да будет там и дням предел;

Да хладный прах мой осенится

Величеством, что днесь я пел;

Да юноша, взалкавый славы,

Пришед на гроб мой обветшавый,

Дабы со чувствием вещал:

«Под игом власти, сей, рожденный,

Нося оковы позлащенны,

Нам вольность первый прорицал».

И будет, вслед гремящей славы

Направя бодрственно полет,

На запад, юг и всток державы

Своей ширить предел, но нет

Тебе предела ниотколе,

В счастливой ты ликуя доле,

Где ты яви́шься, там твой трон;

Отечество мое, отечество драгое

На чреслах пояс сил, в покое,

В окрестность ты даешь закон.