Михаил Кузмин - Стрелец. Сборник № 2

– Ловко придумано! Но как же мы будем играть, не зная номеров?

Скотт покосился на говорившую и спросил:

– А ты думаешь, он больше не скажет?

– Может сказать, может и нет.

– А если его пригласить в долю?

– Нет, на это он не пойдет! – заявил секретарь.

В молчании некоторое время тянули портер, глядя на потрескивающий камин.

– Мистрисс Скотт придется еще раз сходить и придумать новую историю, – посоветовал Вителлини.

– Но раз он колдун, он узнает, что я вру. Итальянец вдруг загорячился и зачихал; прочихавшись, он начал совсем не так бурно, как можно было предположить по вступлению.

– Он не узнает. Вы мне поверьте. Во всяком деле есть специальность. Он колдун по угадыванию лотерейных номеров, но совсем дитя в смысле отгадывания мыслей. Мое мнение, что разжалобить его можно.

– Ну хорошо, мистрисс Скотт пойдет, но с условием – что вы выиграете, половина мне, моя же доля не делится.

Графа не было дома, когда пришла Мэри Фрей. Лоренца, выйдя на голоса, остановилась было в дверях, но посетительница, быстро что-то сообразив, подошла сама к ней и представилась:

– Мистрисс Мэри Скотт.

– Вы к графу?

Мэри вдруг заплакала.

– Что вы, что вы, успокойтесь!.. Мистрисс Блевари, скорее соли, я боюсь, что синьора лишится чувств.

Едва португалка скрылась, как Мэри Фрей заговорила торопливо:

– Ваше сиятельство… я бедная женщина… у меня трое детей… мистер Скотт, мой муж, ужасный игрок и пьяница… я на улице… и трое малюток. Граф был так добр, что уже помогал мне, но этот игрок все отнял и пропил. Я боюсь даже… я так счастлива, что встретила вас… вы можете попросить за меня графа. Вы видите, как я мучаюсь… но я боюсь, что граф не будет великодушен во второй раз. О, какое несчастье! Если бы вы видели малюток, графиня!

Мэри подняла глаза к небу и осталась так, будто в ней испортился механизм и она не могла уже опустить глаза без механической помощи. Лоренца была очень взволнована.

– Милая мистрисс, зачем вы так огорчились? Я уверена, что муж войдет в ваше положение и поможет вам, чем может. Я со своей стороны тоже готова…

Лоренца стала искать кошелек, но Мэри остановила ее рукой и сказала:

– Благодарю вас, но я хотела просить не денег.

– Чего же?

Мистрисс Скотт поднесла платок к глазам, и, вероятно, это было достаточной механической помощью, потому что, когда она опустила руку, ее взгляд был уже вполне нормален.

– Чего же вам нужно? – переспросила Лоренца.

– Номер лотереи на седьмое декабря.

Лоренца даже вскочила с ларя, на котором сидела (объяснение происходило в передней).

– Какой номер лотереи? Ведь это же ваш муж игрок, а не вы!

– Мне нужно знать, какой номер выиграет седьмого декабря, – повторила Мэри монотонно и уныло.

– И граф вам может это сказать?

– Может, если захочет.

Лоренца рассмеялась:

– Право, вы принимаете мужа за ярмарочного шарлатана.

– Ваш супруг, граф Калиостро, – великий и мудрый человек! – ответила Мэри серьезно.

– Может быть, но при чем тут лотерейные номера? Зачем он будет их отгадывать?

– Затем, чтобы помочь несчастным.

Графиня принялась ходить по передней, нахмурившись и заложив за спину руки. Мало-помалу нахмурившееся было ее лицо прояснилось и сделалось почти веселым, когда она обратилась к мистрисс Скотт.

– Хорошо. Я поговорю с мужем.

Мэри бросилась целовать ей руки, как вдруг у входной двери раздался удар кольца.

– Боже мой, это граф! Все погибло!

– Идите скорее сюда, это выход прямо на двор. Приходите в восемь часов под окно, я дам сигнал! – поспела прошептать Лоренца, толкая гостью к стеклянной двери. Неизвестно, что говорила Лоренца с мужем, но, когда мистрисс Скотт вечером подошла к условленному окну, оно было темно и только в лаборатории графа чуть светился красноватый огонь. Наконец показался слабый огонь свечи, рама полуоткрылась, к ногам Мэри упал сверток, и в снежной тишине раздалось: «Восемь».

В свертке оказалась гинея, завернутая в бумажку, на которой было написано то же число 8.

Графиня выезжала с португалкой, главным образом, за покупками. Она покупала из любви покупать, ей нравилась почтительность приказчиков, светлые или полутемные лавки, загроможденные массою интересных, красивых и дорогих предметов, приходящие и уходящие покупательницы, шуршанье материй, разговоры и споры, толкотня, запах духов и легкая пыль над прилавками. Она смотрела на лавки, как на женский клуб, свела немало мимолетных знакомств и никогда не отказывалась выпить чашку чая в маленькой комнатке за лавкой, стоя.

Однажды она встретилась с мистрисс Скотт. Лоренца ее узнала, а Мэри все время поводила глазами, будто ища кого-то, и, увидя Лоренцу, успокоилась, однако не подошла к ней, а, наклонившись над голубым кашемиром, стала тихонько говорить с приказчиком. Вскоре вошли Вителлини и косоглазый Скотт. Лоренца потеснилась к Мэри и заговорила весело:

– Дорогая мистрисс, рада вас видеть! Я думала, что вы уехали! Помните, вы собирались сделать что-то в этом роде! Как ваш супруг, вы, кажется, были не очень довольны его образом жизни… Надеюсь, теперь все благополучно?

Мэри печально ответила:

– Благодарю вас, графиня. Теперь все более чем благополучно. Пусть небо наградит графа! Я была у него (не думайте, что я неблагодарна), но вас не было дома в то время.

– Он мне ничего не говорил. Жалко, что меня не было.

Лоренца вынула табакерку и предложила мистрисс Скотт, но та живо возразила:

– Позвольте, я вас лучше угощу. Небывалый табак, он смочен в меду и продушен резедой, кроме того, к нему подмешана китайская травка.

– Не вредно ли? – спрашивала Лоренца, набивая маленькую ноздрю.

Скотт и Вителлини были совсем рядом и кланялись ей.

– Восхитительно! Никогда ничего подобного не нюхала. Синьора Блевари, попробуйте (вы позволите?), нужно дать и Психее.

Лоренца смеялась и чихала, совала в нос португалке, которая, обороняясь и пятясь, наступила на моську. Приказчики улыбались и приостановили хлопать свертками материй, так как все покупательницы повернулись спиною к прилавку, наблюдая происходившую между Лоренцой и мистрисс Скотт сцену: местах в трех поднимался пар от чайных чашек, не видных в толпе.

– Благодарю вас, – сказала Лоренца, отдавая коробочку владелице.

– Нет, нет, графиня, оставьте у себя. Это – слабое выражение мое благодарности.

– Зачем, дорогая мистрисс? Конечно, табак восхитителен, но я даже не знаю, куда его пересыпать! Я не хочу мешать его с моим. Джо (обернулась она к лавочному мальчику в длинном зеленом фартуке)! Нет ли у вас пустой табакерки?

– Я не позволю! – вступилась Мэри. – Вы примете от меня этот маленький подарок не иначе как с коробочкой: она не слишком плоха!