Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Понадобился конечно же псевдоним. А они в цирке издавна комбинировались из имен артистов. Клоуны Кольпети — это Коля и Петя, наездницы Валези — Валя, Лена, Зина, а загадочный Мифорт, если прочесть справа палево, не кто иной, как Трофим.

А здесь поступили еще проще! Имя «Николай» разрезали, как колбасу, на две части, и получилось «Нико», юный жонглер.

Все конные жонглеры используют панно. Панно — это специально изготовленное седло, плотно облегающее спину лошади. Сверху оно образует ровную площадку, стоять на которой конечно же легче, чем на покатой лошадиной спине. Однако Нико обошелся без панно. И не потому, что решил бросить вызов всем конным жонглерам (как об этом впоследствии напишут), а потому, что панно у него просто-напросто не было. Отец же, купив Бонджо, на дополнительные расходы идти не мог. Ограничились чепраком — накидкой, защищающей лошадь от канифоли.

Коле втолковывали, что в успехе своего будущего номера он никогда не может быть уверен до конца и должен готовиться ко всему. Жонглеру на лошади мало быть в хорошем настроении. В хорошем настроении должна быть и лошадь. А это совпадает не всегда.

Скажем, к артисту в цирк пришли знакомые, и ему хочется при них выступить как можно лучше. А к лошади никто не приходил, и как раз в этот день она может начать артачиться, сбиваться с ритма, дергаться, отходить от барьера, перепрыгивать с задних ног на передние, норовя сбросить с себя жонглера, словом — всеми силами показывать, что служение искусству ей до смерти надоело!

И если ты артист, ты не должен дать публике заметить неполадки, а обязан заставить поверить ее, будто все идет как нельзя лучше.

От Коли не скрыли, что конные номера, в частности жокеи и жонглеры на лошади, не только труднейшие в цирке, но и, как утверждает статистика, самые небезопасные.

В цирке репетируют при пустом зале, а как отразится на состоянии лошади переход от пустого зала к полному, от репетиции к представлению? Чтобы сделать переход более плавным, артисты на репетициях изображают иногда зрителей — ходят по местам, шумят, аплодируют и т. д. Но все же артистов-то меньше, чем публики!

К тому же на Колин дебют в Тбилиси публика собралась особая.

Артисты обычно дебютируют на дневных представлениях, главными зрителями которых, естественно, бывают дети. И на сей раз в цирк прибыл пионерский отряд со знаменем, с барабанами, с горном и конечно же с неугомонным южным темпераментом. Ребята шумели, то и дело «подыгрывали» оркестру на барабанах. Время от времени раздавались звуки горна.

Океанос с шамбарьером находился в центре манежа. Капитолина Ивановна за кулисами перекрестила сына.

Колю опоясали лонжей, он прыгнул на Бонджо, но тут некстати грохнули барабаны пионеров, и лошадь шарахнулась в сторону. Юный жонглер не удержался на ней и повис на лонже. Из шести подготовленных трюков он чисто сумел выполнить три, остальные с падениями и повторами. Лошадь нервничала и выходила из повиновения.

И все-таки это был настоящий дебют. Колю всей труппой поздравили, а после вечернего представления в цирке в лучших грузинских традициях накрыли стол.

Известный цирковой деятель Роман Гамсахурдия, директор Тбилисского цирка, торжественно провозгласил:

— Я поднимаю этот бокал за талантливого сына моих друзей Капитолины Ивановны и Леонида Сергеевича. Я ему предсказываю большое будущее. Сегодня наш юный Нико сумел показать себя настоящим… — и т. д. и т. п.

И хотя застольное красноречие на Кавказе изобилует превосходными степенями, опытный тамада не смог предсказать даже сотой доли того, чего на самом деле достигнет в цирковом искусстве отправленный спать дебютант.

От представления к представлению обретал юный жонглер мастерство.

Мальчишескому самолюбию льстило, что он имеет самостоятельный номер (помимо участия в групповых), что его имя значится на афишах, что художник даже сделал плакат, его, Колю, т. е., простите, Нико, изображающий.

Но успех жонглера на лошади зависит не только от него самого.

Санитарное состояние старых цирков оставляло желать лучшего. И однажды, прогуливаясь по цирковому двору, лошадь забрела в то место, где забивали скот для кормления хищников. Бонджо там порезал ногу, в рану попала инфекция, в итоге — столбняк, и жонглер очутился без лошади.

Описывать его отчаяние и огорчение семьи вряд ли нужно. Но жизнь — зебра, темные полосы чередуются со светлыми. Просветление наступило тоже на цирковом дворе, но уже в Ереване. Там в повозку, доставляющую в цирк топливо, был впряжен гнедой жеребец такой красоты, что завороженные артисты чуть ли не хором произнесли: «Вот бы нашему Коле такого…»

Начали наводить справки, и выяснилось, что юный красавец числится по ведомству Ереванского горкомхоза.

И тогда Капитолина Ивановна, надев лучшее, что у нее имелось, преисполненная материнской любви и надежды, отправилась, как бы теперь сказали, «выбивать» для сына лошадь.

Очевидно, товарищи из горкомхоза не были бюрократами, потому что через два-три дня жеребец появился на цирковом дворе уже без повозки.

Ликование было всеобщим… В отличие от космополитической клички Бонджо, нового Колиного партнера нарекли чудесным русским именем Руслан.

Однако радость оказалась преждевременной.

Жеребец категорически отказался выходить на манеж. Честный труженик гужевого транспорта, видимо, считал цирк баловством. Целый месяц его чуть ли не всей труппой выталкивали на манеж, но он резко бросал свое длинное тело то в одну сторону, то в другую, круша копытами лучшие места зрительного зала. А когда порушил барьер ложи, Океанос не выдержал:

— К черту! — завопил он. — Если завтра будет то же самое, на базар!

— Придется, — вздохнула Капитолина Ивановна.

А юный жонглер заплакал…

И, представьте, Руслан словно бы понял, что его хотят продать. На следующее утро покорно вышел на манеж и стал послушно выполнять первые команды. Очевидно, решил, про себя: «Ну ладно, цирк так цирк, ничего не поделаешь…»

И сделался Руслан Колиным Партнером с большой буквы. Если юный жонглер терял равновесие и готов был вот-вот свалиться, Руслан каким-то неуловимым движением помогал ему удержаться — он сам балансировал жонглером.

Руслан оказался Тружеником, и тоже с большой буквы, поскольку, проездив в одном темпе Колин номер, затем шел на «курс», то есть уже не бежал, а мчался, хотя обычно для этого трюка выпускается другая, специально подготовленная лошадь. Но и этого мало! Руслан в дальнейшем проводил так же и номер жокеев.

Наконец Руслан стал Колиным Другом — и на этот раз с большой буквы. Когда разгневанный чем-либо Океанос налетал на сына, тот бежал на конюшню и повисал у Руслана на шее. А Руслан начинал отбивать атаку задними ногами с такой силой, что нападающий, вспомнив, как эти копыта молотили мебель, в нерешительности ретировался, а затем принимался хохотать.