Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Океанос умел ценить привязанность животного к человеку. Однако лошадь есть лошадь, — были и срывы. Но после любого такого срыва, едва заканчивалось представление, Руслана снова выводили в манеж. И два, и три, и двадцать три раза повторяли неудавшееся на представлении место, чтобы лошадь поняла и запомнила, что от нее хотят.

Поняла и запомнила!

Помимо всех других качеств артист, работающий с животными, должен обладать терпением неиссякаемым.

Океанос, видя успехи сына, создал жокейский номер, главная нагрузка в котором ложилась на Колю. С ним вместе выступали Раечка Калачева, сестра Коли — Виктория и два партнера. Этот номер конной акробатики тоже принимался хорошо.

Руслан, можно сказать, вывел Николая в люди. На него он впрыгнул мальчиком, на нем из мальчика превратился в юношу, из юноши — в молодого человека.

К семнадцати годам его считали лучшим в советском цирке жонглером на лошади, а это великая похвала, поскольку сам цирк изменился за эти годы неузнаваемо.

Советские артисты вышли победителями в затянувшейся борьбе с засилием иностранных гастролеров, создавая номера и аттракционы, которые не только не уступали зарубежным, но зачастую и превосходили их.

Это стало возможным, потому что исчезло положение, когда в столицах действовали госцирки, а в провинции — частники. В стране уже был создан единый цирковой конвейер, регулирующий работу всех цирковых предприятий. Цирк стал государственным в полном смысле этого слова. В него пришли режиссеры, драматурги, художники, композиторы, балетмейстеры. Создавалась творческая атмосфера, способствующая переходу цирка из ранга зрелищ в ранг искусств.

Перемены коснулись не только работы, но и условий, в которых жили артисты. Конечно, специальных цирковых гостиниц со всеми мыслимыми удобствами, какие есть теперь, тогда еще не имелось. Но никто больше не спал на цирковых коврах, укутываясь невесть чем, как во времена Колиного детства.

Заграничные псевдонимы постепенно исчезли из циркового обихода, не всегда, впрочем оправданно. Но, конечно, «Нико» на фоне нового цирка выглядел анахронизмом. Теперь инспектор манежа стал объявлять:

— Жонглер на лошади Николай Ольховиков.

Молодой советский цирк воспевал силу, ловкость и красоту человека новой социалистической формации.

Ольховиков вписался в этот стиль, ибо что же в искусстве лучше, нежели сплав молодости и мастерства?

Его номер успех имел повсеместный, потому что был в одно и то же время традиционен и современен. Николай Ольховиков не только был красив, но и обаятелен, что очень важно, ибо красота без обаяния успеха артисту не приносит.

Николай умел расположить зрителей скромной, но отнюдь не робкой манерой, а также соблюдением чувства меры во всем.

Внешне он ничем не напоминал своего могучего отца, был изящен, пластичен и великолепно «монтировался» с Русланом. Казалось, что жонглеру все равно, где кидать свои мячи, ножи, палочки — на полу или на спине у лошади.

Свободу, с которой он держался в манеже, можно было сравнить только с естественностью поведения Руслана. На протяжении всего номера они дополняли друг друга.

Николай разбегался и вскакивал на лошадь не только четко, но и радостно. Мигом ловил пущенные ассистентами ножи, затем булавы, мячи. Казалось, даже предметы одухотворялись и были счастливы, что попали в талантливые и умные руки, будто довольны тем, что участвуют в представлении. К тому же Коля с детства отличался исключительным слухом и, жонглируя на лошади, как бы купался в музыке.

И он без конца репетировал… Причем не только то, что уже умел, доводя трюки до автоматизма.

Для него еще увлекательней репетировать трюк неосвоенный. Взять хоть бы обруч.

Помните, я рассказывал о стакане с морсом, который ставится на внутреннюю сторону этого самого обруча. Обруч затем надлежит крутить над головой так, чтобы не расплескать морса и не допустить, конечно, чтобы стакан вылетел в зал.

Что и говорить, трюк сложный, если к тому же не забывать, что исполнялся на бегущей лошади.

Но когда жонглер его освоил, то он подумал, что вторая-то рука свободна! Взял два обруча, поставил два стакана и в конце концов начал крутить два обруча двумя руками!

Обычно жонглеры на лошади кидали предметы над манежем и большей частью оказывались к зрителям спиной.

Николаю это не понравилось. Он стал жонглировать на Руслановой спине, поворачиваясь во все стороны.

Даже хорошие артисты, «идя в трюк», не всегда умеют скрыть напряжение. А это выбивает артиста из образа.

У Николая никогда не было заметно напряжения! А ведь настороже приходилось быть все время. Достаточно надавить лошади на левую ногу, и она сбросит наездника.

Вложив в номер жонглера мастерство жокея, он, жонглируя факелами, спрыгивал с лошади и опять вскакивал на нее, продолжая жонглировать, — и так до пяти раз.

Этого еще не делал никто! Техника Ольховикова была столь высока, что, когда однажды в Московском цирке лошадь споткнулась и упала, Николай не только устоял на ней, но и продолжал жонглировать.

Николай Акимович Никитин, бывший лучший жонглер на лошади, а ко времени, о котором идет речь, ставший дрессировщиком лошадей, никогда Колю в глаза не хвалил.

Обаятельный и элегантный на манеже, Никитин в последние годы был в жизни довольно угрюм. Входя к Николаю в гримерную, обычно усаживался и молчал. Или бормотал что-то вроде «да, да»… «вот, значит, так»… «понятно»…

А за глаза всех и каждого уверял, что Ольховиков в цирке — это явление!

Увы, нередко мы в жизни встречаем противоположное, но Никитин поступал именно так.

В 1939 году в Москве торжественно открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. На ее территории соорудили цирк, и для первой программы были отобраны лучшие из лучших. Среди них — Николай Ольховиков.

Знаменитый художник В. Ф. Рындин специально для него сделал эскиз костюма. В костюме, сшитом по этому эскизу, Коля выступал долгие годы.

К двадцатилетнему юбилею советского цирка группа артистов была награждена орденами и медалями. Николай Ольховиков был удостоен ордена «Знак Почета». В семнадцать лет! Он и наездница Лола Ходжаева были самыми молодыми орденоносцами советского цирка.

Николай продолжал свое триумфальное шествие по лучшим манежам страны.

Вспоминая о цирке того времени, известный поэт Александр Межиров писал:

Война разделила людей цирка на три категории: одни сражались в армии и в партизанских отрядах, другие выступали концертными бригадами на фронтах, третьи продолжали работу в тылу.