Ирина Стрелкова - Скандальная Альбина

Многие не верят, что все обстояло именно так, но это святая правда.

…В комнате стемнело, но неохота зажигать свет. Неохота и отозваться на стук в дверь. Ни Альбина, ни Клавдея никого к себе не ждут, к ним может постучаться только какая-нибудь соседка по общежитию, попросить щепоть соли или денег до получки. Постучалась, не дождалась ответа, заметила, что в комнате темно — и уходи. Нет ведь, стучит и стучит нетерпеливо.

— Привадила ты их, — укоряет шепотом Клавдея.

Альбина кричит:

— Кто там? Входи!

В комнату влетает шалая девчонка, шарит по стенке выключатель — выключатели во всех комнатах на том же месте, справа от двери. Щелкнула, и глядите — Вера Столбова во всей красе, льняные волосы разметаны по плечам, в голубых очах дрожат злые слезы.

— Вот ваши деньги! — Вера хлопает на стол перед Альбиной пачку мятых рублевок и трешек, требует мстительно: — Пересчитайте при мне! А то скажете — недодала. Еще один скандал устроите.

— Ну и дура-а-а… — удивленно тянет Альбина, щурясь от света. — Насбирала? По всему общежитию?

— Не ваше дело! — презрительно бросает Вера. — Пересчитайте. При мне.

Клавдея сидит ни жива ни мертва. Не ей ли взяться пересчитать? Упаси бог. Пускай сами разбираются. Может, Альбина спектакль хочет устроить. Пересчитаешь — все сорвешь. Нет, с Альбиной надо быть осторожной… Клавдея привстает и пытается выбраться из-за стола в сторонку, на свою кровать.

— Куда? — рявкает Альбина. — Сиди! — И к Вере: — Ты что же это, а? Ты почему мне деньги на стол швыряешь?

— А ты бы как хотела? — Вера взглядывает свысока. — С поклоном? После того, как ты меня при всех скомпрометировала? — Вера гордым поворотом головы отбрасывает льняные отутюженные волосы назад. Давно ли сама из деревни? А уже научилась манере городских модниц презирать в автобусах и магазинах немолодых, немодных женщин.

— Какие мы… Фу-ты, ну-ты… — Альбина поднимается, упираясь руками в стол, лицо белое, ни кровинки, глаза стекленеют, рот кривится. — Не хотим говорить спасибо, не хотим кланяться. Все, Столбова, разговор окончен, считаю до трех… Или ты скажешь спасибо, или… Начинаю… Раз…

Вера испуганно вскидывает руки:

— Да вы что?! Ну, спасибо… Пожалуйста, мне не жалко. Большое спасибо, возвращаю долг с благодарностью… Если уж вы так хотите… Чтобы вам поклонились…

Вся красная от стыда, она наклоняется, словно бы что-то поднять с пола, и выскакивает в коридор, хлопнув дверью со всего маху.

— Видала? — Альбина захлебывается от смеха. — Как она, а? Раскланялась! Ты свидетель… Ну, театр!

Успокоенно хихикает Клавдея.

— И правильно, Аля, ты их отваживай, а то повадились… Я тебе всегда говорила, они добра не ценят, у тебя же займут и тебя же ославят…

Альбина принимается убирать со стола, споласкивает и вытирает чашки, сметает крошки с клеенки. Клавдея наблюдает, когда же Альбина приберет деньги и будет ли пересчитывать. Но Альбина, вытирая клеенку тряпкой, обошла пачку мятых рублей и трешек. Клавдея выдумала себе какое-то срочное дело и умчалась, сгорая от нетерпения порассказать, какой театр опять устроила Альбина.

Пачка мятых рублевок и трешек лежит на клеенке. Хоть бы одна пятерочка просинела сквозь желтое и зеленое. Хоть бы сбегала дура на первый этаж, в буфет, поменяла бы на крупные, сбрехнула бы, что хахаль узнал, из-за чего сыр-бор, полез в бумажник — бери, милая Верочка…

Под дверью звякает ведро, шлепает швабра, без стука заглядывает уборщица общежития тетя Маня.

— Альбиночка, ты спишь? — тетя Маня входит, вытирая руки о халат и зорким глазом мечет в пачку денег на столе. — Беда у меня, Альбиночка, даже не знаю, с чего начать… — Тетя Маня присаживается к столу и начинает рассказывать долгую историю про сына: как он взял покататься чужой мотоцикл, поехал, а тут откуда ни возьмись самосвал. У тети Мани все рассказы про сына, известного в поселке пьяницу и лодыря, состоят из горькой капли истины и большой бочки небылиц, придумываемых ею в оправдание сидящего у нее на шее ненаглядного сорокалетнего дитяти.

Альбина слушает тетю Маню внимательно и терпеливо, переспрашивает, качает головой, сочувствует и негодует. Она знает, человеку в горе надо выговориться до конца.

— Платить придется, — таков обычный конец рассказов тети Мани. — Сто рублей. Альбиночка, милая, выручи. Сколько можешь!

— Возьми на столе, — говорит Альбина. — Там пятьдесят, больше у меня нет. Только ты пересчитай.

Тетя Маня обрадованно цапает пачку, мусолит бумажки искривленными, опухшими в суставах пальцами.

— Пятьдесят, тютелька в тютельку. Век тебе не забуду. Добрая ты, Альбиночка, уж такая добрая…

— Ладно, ладно, — грубо обрывает старуху Альбина. — Я спать хочу.

Выпроводив тетю Маню, она стелет постель, ложится, и сразу же на нее накидываются неотвязчивые мысли: «Не так я живу, не так… Надо все переменить, не дергаться по пустякам, сначала сосчитать до десяти, потом выступать…»

Альбина зарывается лицом в подушку, и приходят лучшие минуты ее жизни. Она отказывается от комнаты на солнечной стороне, с балконом. Она восседает в фабкоме на диване, обтянутом пестрым ситцем, и говорит стоящим перед нею Вере Столбовой и тому парню в американских штанах: «Берите мою комнату, только живите дружно, а появятся дети, я вам дам отдельную квартиру. Вы же знаете, у нас теперь лучше с жильем…» Растроганная Вера садится рядом и обнимает Альбину: «А вы как же? Вам дадут отдельную, однокомнатную?» Альбина смеется: «Я остаюсь в общежитии. Я там очень нужна. Принято решение, чтобы в каждом общежитии жили немолодые кадровые работницы и чтобы они не давали в обиду неопытных девчонок». Вера Столбова потрясена: «Вас назначили воспитательницей вместо этой гадины Ксении Петровны? Поздравляю!» И Альбина спокойно поясняет: «Нет, моя должность общественная. Но ты угадала, гадина уходит». У Веры на глазах сверкают слезы радости: «Наконец-то». Альбина говорит ласково и твердо: «Правда всегда побеждает. Запомни это и передай своим детям». Вера и ее парень удаляются, взявшись за руки. Рядом с Альбиной садится пригорюнившаяся Клавдея. Альбина объясняет ей, что жить надо смело. Входит озабоченная Валя Меженкова: «Альбиночка, там за дверьми огромная очередь, ты успеешь сегодня со всеми переговорить?» «Я должна успеть», — отвечает Альбина тихо и скромно.

Подушка тепло сыреет от легких очищающих слез. Ровно и привычно шумит на разные голоса девчачье общежитие. За окном что-то ухает, это с крыши обрывается пластами отяжелевший снег.