Георгий Шилин - Прокаженные

Содержание пьески сводилось к тому, как ловко обманула хитрая жена простодушного, глуповатого мужа. Но главное было не в пьесе, а в актерах.

Играли всего три человека: Людмила Книжникова — в роли жены, Иван Иваныч Разуев — в роли мужа и Кондратий Терехов — в роли "хорошего знакомого" жены.

Все три роли проведены были так хорошо, с таким веселым подъемом, что зал то и дело сотрясался от хохота и рукоплесканий. Даже Сергей Павлович смеялся, а Семен Андреевич громко хохотал на весь зал, не обращая внимания на строгие замечания Лили — держать себя «прилично». Даже Феклушка — и та изобразила на изуродованном своем лице подобие улыбки. Словом, Сабуров, сидевший во время спектакля в суфлерской будке, поработал на славу, создав хоть пустенький, но веселый спектакль.

Но вот Петя сел за рояль, пробежал пальцами по клавишам. Ромка Козлов с необычайно серьезным видом посмотрел на зал, откинул пышные темные волосы, поднял руку. Оркестр грянул марш.

Час концертного отделения пролетел, как минута. Публика была в восторге. Целый ряд вещей оркестр повторил на «бис». Кланяясь с достоинством настоящего маэстро, Козлов казался торжествующим победителем.

Концерт кончился "Маршем Буденного". Тут же зазвонили на ужин. Все, довольные, шумной толпой отправились в сарай.

Стол для здоровых накрыли там же, только поодаль от стола больных. Оба стола были совершенно одинаковы и ничем не отличались один от другого — ни скатертями ни цветами, ни приборами, ни посудой, ни меню. Работали исключительно здоровые подавальщицы. Одетые в белоснежные халаты, с бутоньерками, приколотыми на груди, — тоже мысль Туркеева, — они выглядели настоящими именинницами.

Во время ужина поздравляли новобрачных, желали им счастья, вспоминали выздоровевших, было произнесено несколько речей. Говорили Сабуров, Вера Максимовна, Катерина Александровна и Протасов. Кто-то в шутку подбил даже Макарьевну произнести речь. Но у нее ничего не получилось. Сидя, она окинула тусклыми старческими глазами присутствующих и расплакалась от охватившего ее волнения. "Спасибо, милые… Спасибо, отцы родные…"- только и вырвалось у нее, и тут же она принялась вытирать слезы.

Доктор Туркеев сидел рядом с Лилей и Семеном Андреевичем. Он все время ожидал, что Орешников не утерпит и произнесет речь. Но Семен Андреевич молчал.

Ужин проходил весело, но окончательно он был оживлен внезапным эпизодом.

Сидевшая за здоровым столом Оля Земскова, украшенная цветами, эффектная, красивая, выпив бокал вина за здоровье новобрачных, вдруг поднялась и, подойдя к больному столу, где сидел Земсков, попросила подвинуться. Молча сев рядом с мужем, она обняла его, поцеловала.

Много месяцев подряд она не показывалась на больном дворе, заявив официально доктору Туркееву, что Земсков "больше не муж" ей. Все знали, как Земсков страдал от разлуки с женой, стремясь хоть украдкой, хоть издали видеть ее, но не смел показаться на глаза. Всем он часто говорил, как бы оправдываясь:

- Какой же я муж ей…

С ним соглашались:

- Действительно, какой ты ей муж!..

И вот она села рядом с ним да еще поцеловала.

Земсков так и вскочил. Необычайно потрясенный, он заволновался, заморгал, принялся потирать руки и не знал, как себя вести.

- Ты сиди и ешь, — сказала она мягко, с грустью рассматривая его.

- Оля… Оленька… — страшно заволновался он, весь просиявший. — Садись, родная моя… Господи, голубушка-то!.. Ах ты, радость какая! Вот это истинно… это вот верно — праздник! Оленька! — опять засуетился он возле нее.

- Сядь, — сказала Оля и улыбнулась хорошей, теплой улыбкой. — Сядь, — повторила она, — ужинай. — И смотрела на него ласково, слегка склонив в его сторону лицо.

Все уставились на нее.

- Ну, побаловались, и будет, — сказала она серьезно и, посмотрев на мужа, погладила его по голове, как маленького. Затем поднялась, поправила цветы на груди, заговорила нараспев:- Нынче две свадьбы, — сказала она смеясь. — Очень приятно, доктор, — повернулась она туда, где сидел Сергей Павлович, — а я придумала еще одну: венчайте уж и нас, — и посмотрела на Земскова нежно. — Один раз развенчали, а теперь опять венчайте. — И зарделась.

Земсков снова вскочил, радостный и возбужденный. Его безбровое, пятнистое лицо так и потянулось к ней. Он хотел вымолвить что-то, но не смог, так как присутствующие грянули такими аплодисментами, какими не награждали даже актеров и музыкантов.

После ужина публике было объявлено, что в клубе начинается бал.

Приглашались все желающие.

Тут опять произошло маленькое, но приятно изумившее всех обстоятельство: выяснилось, что Сергей Павлович умеет танцевать. Больше всех удивилась Вера Максимовна, когда под звуки вальса, сыгранного Петей Калашниковым, к ней подошел Туркеев и пригласил открыть бал.

Но в эту минуту вошел Лещенко, дежуривший по лепрозорию, и что-то сказал Сергею Павловичу. Тот нахмурился, виновато повернулся к Вере Максимовне.

- Простите, но я, к сожалению, не смогу, — вздохнул он и вышел из клуба.

Десять минут назад, как оказалось, привезли нового больного, тяжелое состояние которого требовало, чтобы его осмотрел Сергей Павлович…

1932–1935, Ленинград

Д Ф. Решетилло «Проказа». Изложение истории географического распространения, статистики, этиологии, бактериологии, лечения, законодательства и общественной профилактики проказы с 37 рисунками в тексте, 2 геогр. картами и хромолит. табл. Петербург, 1904 г., 516 стр.

Это более чем преступление, это ошибка ( франц.).