Владимир Солоухин - Рыбий бог

Я шел по степи напрямик, предполагая, что обязательно выйду к Салу. Дикая степь кончилась, и началось скошенное поле. А когда кончилось и оно, я увидел перед собой камыши на том и на этом берегу, а между стенообразными зарослями камыша, синеватая от неба, волокнистая от течения, простиралась неширокая вода Сала.

Да, непривычно будет тебе после застойного пруда в текущей воде. Ну ничего, найдешь на первое время какую-нибудь заводь в камышах, оглядишься, привыкнешь. Не будет и кормача в определенные часы, пропитание придется добывать самому. Растрясешь прудовой жирок, обостришься с морды, подтянешься, научишься пошевеливаться. Найдешь себе подходящую карпиху или сазаниху. Есть предание, что несколько лет назад промыло плотину и много карпов убежало тогда в реку. Так что водятся, водятся здесь твои сородичи. Оглядишься и приспособишься. Зато не будет у тебя двадцатого сентября. Цени, брат, вспоминай потом московского чудака литератора, которому хоть на один час захотелось сделаться всемогущим и всемилостивейшим. А теперь — ступай.

Карп постоял в моих опущенных в сальскую воду ладонях, тихонько отплыл (ошалел, наверно, в ведре), повернулся ко мне мордой, словно захотел поглядеть на меня, и, вильнув хвостом, растворился в темной воде…

— Справочная? Пожалуйста, телефон рыбного магазина на улице Горького. Спасибо.

— Магазин? У вас есть в продаже живые карпы?

…За карпами стояли к трем продавцам три хвоста человек по тридцать. Я занял очередь наугад, к первому продавцу.

— Как вы думаете, это надолго?

— За час пройдем.

Карпы плавали в стеклянном садке, вернее, не плавали, а сидели, потому что плавать в такой тесноте никак нельзя.

Им было так же почти тесно, как и нам, толпящимся перед прилавком в трех очередях. Время от времени продавец окунал в садок черпак и выворачивал в большую эмалированную мелкую ванну ворох живого трепыхающегося золота.

В очереди разговоры на тему:

— Хорошие карпы, крупные.

— Как их лучше-то?

— На сковороду — и жарить. Можно изрезать на куски, можно целиком.

— А то в духовке хорошо, со сметаной.

— Да ведь живые, убить бы их, что ли, сперва.

— Продавец разве не убивает?

— Если бы он каждого карпа убивал, до утра бы здесь простояли.

— Сначала голову ему отрезать, а потом уж и чистить.

— Без головы он некрасивый, если подавать целиком.

— Чисть так, подохнет на сковороде.

— Что ты! Я один раз положила на сковороду, а он как трепыхнется да на пол.

— Живучие, черти. Самая живучая рыба.

— А если в ванну пустить, до субботы доживет? Ко мне в субботу зять в гости…

— Доживет и до понедельника. Похудеет немножко. Самая живучая рыба.

— Их надо в рассоле варить, — не удержался и я от кулинарного совета.

— Как в рассоле? Как в рассоле? — накинулись на меня с разных сторон.

Я начал рассказывать, как готовить карпа в рассоле, а перед глазами у меня туманился тихий огромный пруд, с камышом, с мостиками, с цаплей, парящей над чистым зеркалом. Никак не удавалось мне вообразить на месте пруда обнаженную черную землю, осенний дождь, поливающий ее, и собирающиеся небольшие грязные лужицы.

Что бы я ни покупал: грибы, яблоки, бруснику, калину, ландыши, обязательно надо мне спросить, где оно все росло. Так и теперь я спросил у продавца, когда он заворачивал в бумагу четырех увесистых карпов:

— Откуда рыба, не знаете?

— Говорят, из Ростовской области. Хорошие карпы, крупные, один к одному. Видать, у хорошего хозяина росли… Четыре шестьдесят пять, платите в кассу.