Антонина Коптяева - Товарищ Анна

Ветер забегал Анне навстречу, кружил мусор и жёлтые листики, опавшие с кустарников, перебирал и колебал, как струны, провода на столбах. Провода сдержанно гудели, и от их унылого гудения делалось совсем тоскливо.

Анна вспомнила, как в прошлом году, в это же время, они с Андреем ходили к разведчикам за ближний перевал, как отдыхали под чёрной елочкой и какое бледное небо смотрело на них сквозь нависшие шалашом еловые лапы и голые голубые ветви осинника. Теперь от этого воспоминания хотелось плакать.

Ветер отгибал полу лёгкого пальто Анны, открывал край её шерстяной юбки. Она шла, жмурилась от пыли и всё думала о себе и об Андрее. Вчера он впервые нагрубил Клавдии, и та целый день ходила с красными от слёз глазами.

«Ему тяжело теперь с нами, со мной, — думала Анна, — тяжело, но он молчит. Он хочет, чтобы я сама...»

Нервное озлобление охватило её, и, всё более озлобляясь, она вспомнила, что теперь часто, придя домой с работы, он беспокойно ходит по комнатам, не снимая кепи. Или так же, в кепи, присядет у себя на диване. Он совсем забросил работу над диссертацией, мало ест, просыпаясь по ночам, подолгу лежит без сна, тревожно вздыхая.

«О чём же ему вздыхать? Работа дала блестящие результаты, в сердечных делах счастлив. Значит, только я мешаю... моё присутствие давит его! Хорошо, я всё возьму на себя, — решила Анна с горестной гордостью. — Я отпущу его. Видно, и вправду клетка оказалась тесной».

Было совсем поздно, когда Анна, осмотрев на конном дворе лошадей, пригнанных из Якутска, возвращалась домой. Она шла тихо, опустив голову: она не спешила домой, где ей было тягостно теперь, где нужно было притворяться спокойной перед Мариной и перед теми, кто заходил к ним.

Вдруг словно кто толкнул Анну. Она прижала ладони к груди и остановилась: из переулочка вышли Андрей и Валентина. Они шли, держась за руки, касаясь друг друга плечами. Имя Кирика, произнесенное Валентиною, дошло до сознания Анны, и Анна услышала:

— Обманывать — спаси бог.

У них хватало стыда ещё и говорить об этом! Они могут вышучивать!..

Анне хотелось догнать их, наговорить им злых, горячих слов, но она продолжала стоять с полуоткрытым от удушья ртом.

«Я увижу, как они будут целоваться, — эта мысль сорвала Анну с места. — Тогда я скажу им... Я всё им выскажу!..»

Но, чтобы увидеть, надо было итти тихо, надо было прислушиваться, а кровь звенела в ушах Анны, и туман застилал ей глаза. Она не умела подсматривать. Вместо того, чтобы осторожно приблизиться к ним, она, отвернув лицо, точно стыдилась взглянуть, обогнала их.

— Какая я несчастная! Какая несчастная! — повторяла она, вся дрожа.

Всё тем же быстрым шагом, не разбирая дороги, Анна прошла мимо домов засыпающего посёлка, мимо шахтовых отвалов, где чернели повсюду провалы ям и канав, и казалось, ни один камень не ворохнулся под её ногой. Она опомнилась далеко в лесу.

Глухо шептал в чаще затаившийся ночной ветер. Сквозь высокие стволы деревьев, прямые и чёрные, зябко дрожали звёзды: по-осеннему тёмное небо прижималось к самой земле. Анна тоже легла на землю, припала лицом к траве.

Плакать бы, рыдая во весь голос! Кричать... кричать так, чтобы остановилось сердце! Кричать и плакать! Любой крик заглохнет здесь, как крик птицы, схваченной зверем. Но Анна только простонала:

— Да за что же? За что мне такое? — и, ощутив живую теплоту своей подвернувшейся руки, с ожесточением вцепилась в неё зубами.

Боль привела ее в себя...

Потом Анна услышала таинственный звон. Он вошел в её сознание, пленительно-нежный, успокаивающий, как тихая музыка. Она приподнялась, придерживая рукой развившуюся тяжёлую косу. Прислушалась. Земля баюкала её: где-то пробиралась, журчала вода.

Анне захотелось пить. Она поднялась и побрела, прислушиваясь к голосу ручья, то замирающему, то возникающему вновь в темноте ночи.

Она не сразу разглядела контур высокой горы, возникшей над каменистой поляной. Только серебрилась в густой синеве неба линия крутого края, на который щедро и бесконечно лился поток Млечного пути. И уже нельзя было понять, в небе ли, на земле ли звенело всё зовом бегущего потока.

Пройдя ещё немного, Анна опустилась на колени. В узкой щели между камнями засверкала чёрная струя воды. Анна потянулась к ней руками, зачерпнула полные пригоршни... и как будто не воду, а звёздный блеск, обжигающий холодом, подняла она на ладонях...

Андрей встретил её очень встревоженный, и она сразу поняла, что они с Валентиной не заметили её, когда шли вместе.

— Где ты была? Я звонил всюду...

— Ты... беспокоился?

Он ответил хмуро:

— Маринке что-то нездоровится. Я пришёл, а она... Она еще не спала.

— А где ты был? — опросила Анна, не глядя на него.

— Я был у себя... в кабинете, — сказал Андрей сухо.

Он взял с этажерки пару книг, словарь и направился было к двери.

Анна как вошла — в чёрном берете, в пальто с прилипшими иголками хвои — так и стояла у стола, не раздеваясь, не вынимая рук из карманов. Сейчас Андрей выйдет из комнаты, засядет у себя и будет до рассвета перелистывать страницы, скрипеть пером или сидеть неподвижно, изредка прерывая тишину неровными вздохами, а завтра она опять не сможет начать разговор... Снова молчать, терзаться, может быть, подсматривать. Нет! Сейчас же!

— Андрей!

Он быстро обернулся.

— Андрей, мне нужно поговорить с тобою.

Он посмотрел на неё, на свои книги и подошёл к ней, неловко улыбаясь:

— Что ты хочешь сказать?

От этих слов, от его жалкой улыбки гнев Анны остыл.

— Я не могу больше так жить, — прошептала она с кроткой растерянностью. — Я не могу так!

Андрей стоял перед ней, прямой, снова суровый, смотрел в сторону, машинально тасовал в руках тяжёлые томики книг.

— Погоди, не шурши! — сказала Анна нетерпеливо и, забывшись, положила ладонь на его горячую руку.

Одна из книг выскользнула, с шумом упала на пол. Оба вздрогнули.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты сказал мне всё прямо. Всё как есть, — проговорила Анна, стараясь унять дрожь в голосе.

— Мне кажется, я ничего не скрываю, — ответил Андрей.

— Неправда! — вскричала Анна, сразу охваченная гневом. — Ты унижаешь себя и нас обоих своею... своею трусостью! Если ты любишь её больше, иди к ней! Я не держу тебя... — Анна тяжело оперлась рукой о край стола. Она боялась снова упасть, боялась вызвать жалость к себе. — Я опять чуть не стала подсматривать сегодня... — сказала она подавленно. — Это мерзко... Ты вовсе не был в кабинете. Ты ходил к ней...

— Да, я ходил к ней.

С минуту Анна молчала, потрясённая. Даже после сообщения Кирика в ней ещё жила затаённая надежда, что Кирик ошибся, что всё как-нибудь обойдётся по-хорошему. Даже, увидев Валентину и Андрея вместе, она ещё не совсем поверила в своё несчастье. Теперь всё рухнуло, и она сказала почти спокойно: