Юлиан Семенов - Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

Они прошли через три кабинета, в которых за компьютерами сидели сосредоточенные женщины, почти все пожилые; каждая прямо-таки о к р у же н а оргтехникой, — диктофоны с педальным управлением, телефаксы, разноцветные ящички с картотеками, телефоны разных моделей с запоминающими устройствами и автоответчиками.

Ричард распахнул еще одну дверь, — тяжелую, на пневматике, — и они оказались в его кабинете; он был роскошен и строг, много живописи, шкафы с книгами, старинный стол красного дерева, людовиковские кресла, маленький столик в углу, словно бы окруженный стилизованным под краснодеревую старину полукруглым диваном, оббитым серебряной сафьяновой тканью.

Ричард кивнул именно на этот диковинный, прямо-таки музейный диван:

— Садитесь. Хотите кофе? Чай?

— Благодарю вас, сэр. Если можно — сандвич.

— Это в «пабе» напротив. — Ричард усмехнулся. — Мы не имеем отношения к Армии спасения... Как звали вашего деда?

— По чьей линии?

— По маминой.

— Джордж Блинофф.

— Русского происхождения?

— Да.

— Знаете русский?

— Немного.

— Как перевести на русский фразу «я хочу сандвич»? Ольга перевела, чуть играя акцент. Ричард выслушал ее, кивнул и поправил, — на чистом русском:

— Одна ошибка. У них нет слова «сандвич». Они пользуются немецким словом «бутерброд».

— Что такое «бутерброд»?

— «Масло» и «хлеб», — он снова перешел на английский. — А по отцовской линии что у вас? Я имею в виду деда...

— Джордж Спенсер Кент, механик высшей квалификации.

— Родители не имели страхового полиса, когда погибли на том «Боинге»?

Ольга изумилась:

— Откуда вы об этом знаете?!

— Не я... Компьютеры... Что вы умеете?

— Честно говоря, — все.

Ричард заколыхался:

— Хороший ответ... На компьютерах работали?

— Нет.

— Стенографируете?

— Нет.

— Трахаетесь?

— А вы?

Ричард снова заколыхался; лицо его было безжизненным, только колыхался живот, да смешинки высверкивали в глазах.

— С вами — трахнулся бы.

Ольга поднялась, оправив обтягивающую юбку: волнуясь, пощупала пуговички на кофточке:

— Спасибо. До свиданья.

— Американки не понимают юмора... Сядьте. Я еще не кончал беседу... Или вас не очень интересует работа у «Роу»?

Ольга молча опустилась на диван, чуть отодвинувшись от потной глыбы с умными глазами, в которых постоянно искрился смех.

— Печатаете хорошо?

— Плохо, сэр.

— Какой курс прослушали в Лемонте?

— Вы и про это знаете? Я слушала лекции по праву... Сначала изучала гражданское, потом коммерческое, но все эти тарифы, таможенные правила, поправки к законам, брррр... Хотела уйти в уголовное, но все же это мужская работа...

— Где живете?

— В Челси.

— Своя квартира?

— Тогда бы я не ходила по фирмам в поисках работы...

— У вас заметный американский акцент... Можете быстро перейти на английский?

— Если дадите хороший заработок — смогу очень быстро.

Ричард поднялся, нажал кнопку селектора:

— Ганс, ты не очень занят? Нет? Тогда выгоняй колымагу, надо кое-куда съездить.

«Колымагой» оказался стотысячный «роллс-ройс», отделанный внутри красным деревом, кожа сидений — лайка, в перегородку вмонтирован ТВ и телефон.

— Я никогда в такой не ездила, — сказала Ольга. — Стоит дикие деньги, правда? Ваш?

Ричард кивнул на затылок Ганса:

— Его. Подчиненные любят шиковать, я предпочитаю такси. Ганс, остановись!

Тот притормозил; Ричард — не по весу — легко выскочил из машины, купил сандвич и, вернувшись, протянул Ольге:

— Жуйте. — Открыл крышку бара: маленькие бутылки виски, разные вина. — Воды нет, придется жевать всухомятку. Или хотите вина?

— Спасибо, нет. Ричард тронул затылок Ганса:

— Почему ты не возишь воду или пиво?

— Потому что я пью виски или вино, — ответил тот, не оборачиваясь. — Они калорийней.

— Показывайте ему, как к вам лучше подъехать, — сказал Ричард Ольге.

— Ко мне?

— Конечно! Вы что, не узнаете Челси?

— Я путаюсь в этом чертовом городе! В Нью-Йорке все по номерам и нет таких кривых переулков...

— Сколько времени здесь живете?

— Неделю. По-моему, сейчас направо, но у меня же не прибрано...

В маленькой комнатке Ольги глыба занял все пространство, внимательно оглядел вещи, разбросанные на диване, остановился взглядом на купальнике, покачал головой:

— Сейчас в моде замшевые... Кстати, если я возьму вас ассистентом по тарифно-таможенному праву, платить буду — поначалу, конечно, — двести фунтов в неделю... Впрочем, у меня есть друзья в рекламе... Можете переодеться в ванной, покажитесь в купальнике, глядишь, продам вас в фотомодели, хороший заработок.

— Мои хозяева живут через стенку... Если вы станете ломиться в ванную, я закричу, и они вызовут полицию...

— Мисс Кент, я вышел из того возраста, когда насилуют... Я не справлюсь с вами... И потом, я могу спать только с теми женщинами, в которых чувствую симпатию к себе... На свете таких много: Квазимод ценят...

Ольга секунду колебалась, потом вышла в ванную, взяв с собой купальник.

Ричард достал из кармана крохотную плоскую коробочку и словно бы втер ее в ножку кровати; вторую такую же коробочку, но еще более крошечную, укрепил на днище старомодного телефона.

Когда Ольга вышла в купальнике, Ричард оглядел ее, закурил и, поднимаясь, сказал:

— Похудейте на десять килограммов, тогда помогу заключить контракт. С понедельника выходите на работу — курьером и ассистентом по таможне... Контракт заключим на месяц, там посмотрим.

— Ой, спасибо вам... Я не знаю, как вас зовут... Вы не могли бы дать мне аванс?

— Сколько?

— Двадцать фунтов... Хоть вы и велите худеть, но есть хочется... На диету садятся сытые люди...

Глыба усмехнулся:

— Это верно, — и, открыв дверь, протянул ей три десятифунтовых банкноты. — Напишите расписку, что получили аванс в счет еженедельной выплаты.

В машине, протянув Гансу бумагу, подписанную Ольгой, сказал:

— Проверь отпечатки пальцев. Пусть посчитают ее почерк. Запроси частное детективное бюро Джеймса, а сейчас меняй колымагу и слушай все ее разговоры, — девка, что надо, но чем черт не шутит, я вернусь на такси...

Звонок старинного телефона был колокольчатым, мелодичным, совсем не таким, как у нынешних аппаратов, — те пронзительно-тревожны, словно крик обреченного в раскаленной пустыне.

Ольга ответила на американский лад:

— Спикинг... [4] Говорю.

(Неделю после приезда они с Дином прожили в Глазго, сняв две комнаты в доме, похожем на этот; Дин таскал ее по городу, заходил в аптеки, магазины хозяйственных товаров, похоронных принадлежностей, цветов, в бюро по скупке утиля, на кухни ресторанов, в бордели, конторы по ремонту лифтов, потом отвез в порт, расположенный неподалеку, провел с нею сутки в пакгаузах, добиваясь, чтобы Ольга точно схватила английские спецификации и подобрала американский эквивалент, — мисс «Элизабет Кент» американка, это надо помнить постоянно: с одной стороны, доверчивая детскость, а с другой — врожденное ощущение корректного превосходства, которое прежде всего выражается в яростной критике собственной страны.)