Михаил Булгаков - Собачье сердце
- Название:Собачье сердце
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ИЗОФАКС
- Год:1993
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Михаил Булгаков - Собачье сердце краткое содержание
«Собачье сердце» — одно из самых любимых читателями произведений Михаила Булгакова. Это — первая, наиболее политически острая редакция.
Собачье сердце - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пес совершенно затуманился, и все в голове пошло у него кверху ногами.
«Ну вас к черту,— мутно подумал он, положив голову на лапы, и задремал от стыда,— и стараться не буду понять, что это за штука,— все равно не пойму».
Очнулся он от звона и увидел, что Филипп Филиппович швырнул в таз какие-то сияющие трубки.
Пятнистая дама, прижимая руки к груди, с надеждой глядела на Филиппа Филипповича. Тот важно нахмурился и, сев за стол, что-то записал.
— Я вам, сударыня, вставлю яичники обезьяны,— объявил он и посмотрел строго.
— Ах, профессор, неужели обезьяны?
— Да,— непреклонно ответил Филипп Филиппович.
— Когда же операция? — бледная и слабым голосом спрашивала дама.
— «От Севильи до Гренады…» Угум… в понедельник. Ляжете в клинику с утра, мой ассистент приготовит вас.
— Ах, я не хочу в клинику. Нельзя ли у вас, профессор?
— Видите ли, у себя я делаю операции лишь в крайних случаях. Это будет стоить очень дорого — пятьдесят червонцев.
— Я согласна, профессор!
Опять загремела вода, колыхнулась шляпа с перьями, потом появилась какая-то лысая, как тарелка, голова и обняла Филиппа Филипповича. Пес дремал, тошнота прошла, пес наслаждался утихшим боком и теплом, даже всхрапнул, и успел увидать кусочек приятного сна: будто бы он вырвал у совы целый пук перьев из хвоста… потом взволнованный голос тявкнул над головой:
— Я известный общественный деятель, профессор! Что же теперь делать? {21} 21 Я известный общественный деятель …— Весь эпизод с «общественным деятелем» поверг Н. С. Ангарского в транс. Он отчеркнул текст синим карандашом, дважды расписался на полях, а фразу «На днях я должен получить командировку в Лондон» зачеркнул красным карандашом. Очевидно, лицо действительно было известное. Булгаков согласился несколько подправить текст. В результате во второй редакции читаем: «Я слишком известен в Москве…» и «На днях я должен получить заграничную командировку».
— Господа! — возмущенно кричал Филипп Филиппович,— нельзя же так! Нужно сдерживать себя. Сколько ей лет?
— Четырнадцать, профессор… Вы понимаете, огласка погубит меня. На днях я должен получить командировку в Лондон.
— Да ведь я же не юрист, голубчик… Ну, подождите два года и женитесь на ней.
— Женат я, профессор!
— Ах, господа, господа!..
Двери открывались, сменялись лица, гремели инструменты в шкафу, и Филипп Филиппович работал не покладая рук.
«Похабная квартирка,— думал пес,— но до чего хорошо! А на какого черта я ему понадобился? Неужели же жить оставит? Вот чудак? Да ведь ему только глазом мигнуть, он таким бы псом обзавелся, что ахнуть! А может, я и красивый. Видно — мое счастье! А сова эта дрянь… Наглая».
Окончательно пес очнулся глубоким вечером, когда звоночки прекратились, и как раз в то мгновение, когда дверь впустила особенных посетителей. Их было сразу четверо. Все молодые люди, и все одеты очень скромно.
«Этим что нужно?» — неприязненно и удивленно подумал пес {22} 22 … неприязненно и удивленно подумал пес. — Во второй редакции: «…удивленно подумал пес».
. Гораздо более неприязненно встретил гостей Филипп Филиппович. Он стоял у письменного стола и смотрел как полководец на врагов. Ноздри его ястребиного носа раздувались. Вошедшие потоптались на ковре.
— Мы к вам, профессор,— заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся волос,— вот по какому делу…
— Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду,— перебил его наставительно Филипп Филиппович,— во-первых, вы простудитесь, а во-вторых, вы наследили мне на коврах, а все ковры у меня персидские.
Тот, с копной, умолк, и все четверо в изумлении уставились на Филиппа Филипповича. Молчание продолжалось несколько секунд, и прерывал его лишь стук пальцев Филиппа Филипповича по росписному деревянному блюду на столе.
— Во-первых, мы не господа,— молвил наконец самый юный из четверых — персикового вида.
— Во-первых,— перебил и его Филипп Филиппович,— вы мужчина или женщина?
Четверо вновь смолкли и открыли рты. На этот раз опомнился первый, тот, с копной.
— Какая разница, товарищ? — спросил он горделиво.
— Я — женщина,— признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел. Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших — блондин в папахе.
— В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, попрошу снять ваш головной убор,— внушительно сказал Филипп Филиппович.
— Я не «милостивый государь»,— смущенно пробормотал блондин, снимая папаху.
— Мы пришли к вам,— вновь начал черный с копной…
— Прежде всего — кто это «мы»?
— Мы — новое домоуправление нашего дома,— в сдержанной ярости заговорил черный.— Я — Швондер, она — Вяземская, он — товарищ Пеструхин и Жаровкин {23} 23 … товарищ Пеструхин и Жаровкин. — «Жаровкин» надписан Булгаковым сверху карандашом; в машинописном тексте было — «Жоривели».
. И вот мы…
— Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина? {24} 24 Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина? — Саблина — фамилия матери Л. Е. Белозерской. Во второй редакции Булгаков изменил фамилию «Саблин» на «Шаблин».
— Нас,— ответил Швондер.
— Боже! Пропал калабуховский дом! — в отчаянии воскликнул Филипп Филиппович и всплеснул руками.
— Что вы, профессор, смеетесь? — возмутился Швондер.
— Какое там смеюсь! Я в полном отчаянии,— крикнул Филипп Филиппович,— что ж теперь будет с паровым отоплением!
— Вы издеваетесь, профессор Преображенский?
— По какому делу вы пришли ко мне, говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.
— Мы, управление дома,— с ненавистью заговорил Швондер,— пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома…
— Кто на ком стоял? — крикнул Филипп Филиппович.— Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.
— Вопрос стоял об уплотнении.
— Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением от двенадцатого сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?
— Известно,— ответил Швондер,— но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.
— Я один живу и работаю в семи комнатах,— ответил Филипп Филиппович,— и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку.
Четверо онемели.
— Восьмую? Э-хе-хе,— проговорил блондин, лишенный головного убора,— однако это здо-о-рово.
— Это неописуемо! — воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.
— У меня приемная, заметьте, она же библиотека, столовая, мой кабинет — три. Смотровая — четыре. Операционная — пять. Моя спальня — шесть и комната прислуги — семь. В общем, мне не хватает… Да впрочем, это неважно. Моя квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?
Шрифт:
Интервал:
Закладка: