Альфонсас Беляускас - Спокойные времена [Ramūs laikai]

— Вот она!.. Бери! Хватай! Держи! Вот!..

Вы так полагаете?.. Посмотрим! Вы так считаете, а мы вот еще посмотрим!.. Уж только не меня… не меня… не Эму… Ча-ар-ли!..

— Простудишь горлышко… Заткнись! Свои нежные бронхи… огорчишь мамочку… Но кусаться!.. Слышь, девка: кусаться воспрещается!.. Ребята, эта чертовка меня за палец…

— Ча-ар-ли!..

— Э-ма-а!..

— Держи ее крепче! Шустрая…

— Ча-ар-ли!.. Они меня…

— Потопали, малютка.

Ничего не поделаешь, надо шагать. Куда? Туда, куда волокут они, дружинники… За ручку, как маленькую. Как невинного младенца. Как куклу…

При чем тут какая-то дурацкая кукла?

— Перестань баловаться, слышишь? Слышишь, малютка, не валяй дурака. У меня ведь и других дел по горло. На заводе. Мне, моя золотая, с утра к станку. В первую смену, поняла?

— Застрелись ты со своим станком…

— Ну, нет, милая. Стреляться — нет уж. А ты полегче на поворотах. Дорожка скользкая. И дальняя. Неблизко нам, девушка, поняла?..

— А… застрелись!

— И не думай улепетнуть… я спринтером был… Когда? Было дело… Стой! Стой, слышь! За тобой не поспеешь! Стой!

Станем. Что поделаешь — не отпускают… Облить презрением его, своего палача. Мучителя. Гада. Дружинники. С красными тряпками, ну, ну, повязками. Может, даже знакомые какие-нибудь. Ишь ты, был спринтером. Надо с ним покультурнее. Вежливо. Это производит впечатление. Другого выхода нет.

— Вперед!

Но… что бы это такое придумать? Что? Потрясное. Клевое. Ни на что не похожее.

Шобыэттакое…

— Вперед! Вперед!

Придется шевелиться.

— Сюда, сюда… Пряменько… Вот в этот милицейский «кадиллак». Поедем с комфортом. С ветерком. Прямо как Дин Мориарти [46] Герой романа американского писателя Дж. Керуака «На дороге». .

— Чего? Чего?

— В отделение! — Это шоферу, толстому и как будто неповоротливому.

Чарли уже запихнули в желтый ящик, она увидела его, уныло свесившего свой горбатый, чуть не на пол-лица носище (только это и отличало его от прочего сброда в джинсах), потом взглянула на Виргу, подружку свою, которую втихомолку ненавидела за ее неправдоподобно топкую талию, от которой та казалась перерезанной пополам, и за пышные бедра Элизабет Тейлор, ради которых — а то еще чего ради? — нынче так из кожи вон лезут молодые художники, а также среднего и даже старшего поколения, которым Лизи (Виргой ее называли, если за что-то сердились) изредка («Не говори, никому не говори, это назло дражайшим предкам, пусть не скаредничают») позировала; потом посмотрела на Тедди, худущего, с вислыми, как у таксы, ушами, а еще на Танкиста, сплошь покрытого волосней, точно ракитовый куст — листьями, большерукого угрюмого дылду из Киртимай, никогда ничему не учившегося и ничем не занимавшегося (зато его бабка торговала на рынке квашеной капустой); компашка, что и говорить, как на подбор. Еще была Дайва — вся сплюснутая, с удивленно приоткрытым ртом, с икрами-кубышками, по которым (а уж по одной непременно) сбегают вниз спущенные петли чулок. Дайвин предок — алкаш, и порой он пробует силу своих кулаков на доченьке: маманя где-то на целине, а может, на БАМе. За Дайвой водится милая привычка заливать о своем необычайном успехе у «кадров». А уличенная во лжи (с кем не бывает!), Дайвуте мгновенно прячет свой лихорадочный блеск глаз под соломенно-желтыми, падающими на лоб космами, а то и грохается в обморок — любит прикидываться. А удрать сумела (короткие ножки, оказывается, не помеха, когда страх подгоняет).

Что бы это такое придумать?

— Чарли, — сказала Эма, когда «воронок» притормозил и остановился и она ткнулась мокрым от пота лбом в поникший нос своего дружка, — что, кранты́?

— Хана!

— Шобы это…

— Эге, вот еще одна! Пти-ичечка! В клеточку, в клеточку ее, быстрей!

Машина дернулась вбок, в окно плеснуло неоновым светом. «БИРУТЕ». Гастроном «Бируте», а скоро и «Минск»… Еще дальше… за мост…

Да вот что бы это такое…

— Топай, топай, малютка. Смелее! В «форд», ага! В «кадиллак»! Вперед, вперед!

Дайва! Сцапали и ее. Да как же ты, желтенький птенчик, до сих пор не хлопнулась в обморок? Даже улыбается…

— Вот дунула, вот уж драпанула!.. Как лань, ей-богу!.. — затараторила она, как будто даже довольная, что снова в своем кругу, хотя радоваться, собственно, было нечему. — Если бы не проклятые мокасы… наденешь новые — в кровь ноги сотрешь…

— Надо было босиком… — вякнул Тедди, шевельнув своими невероятными ушами, обоими сразу, для чего требовались какие-то особые способности. — Топ-топ…

— Тебя там не было, некому было руководить! Но я и без твоих цэу обошлась бы, если бы не эти корабли… А я, между прочим, ни при чем… больно мне нужно это ваше мороженое… в этом дурацком ларьке…

— Объяснишься в отделении, милашечка.

— В отделении? — прогудел бас.

Танкист! Подал голос!

— А чем там плохо? — (Тедди). — Тепло и мухи не кусают.

— Н-нет, это н-не-хо-ро-шо!

Всё. Мамочка родная, прибыли.

— Выходи! Живо! По одному, по одному! Мексика-сити! Прибыли! Быстренько!..

Что он порет — Мексика-сити!

— Мехико, а це Мексика! Мехико-сити, ясно? — выкрикнула Эма со злостью. (Керуак. «На дороге», шик-блеск книжка.) — Надо соображать…

— О-о! — гнусаво протянул изловивший ее парень (где же она его видела?) и, понятное дело, усмехнулся; хоть и не видно этой его усмешечки, темно, но самым явным образом усмехнулся. — O-о! Прошу прощения за низкий культурный уровень… Пока что без высшего образования… И пока что попрошу: по одному, вперед! По одному, по одному, без базара! Вылезай, приехали: Сан-Франциско…

Явно читал, зараза, Керуака! Не читал бы — не нес бы все это…

«Мориарти… Дорога, дорога, дорога… полет по дорогам… А потом? В конце дороги?»

Папаша, конечно. Father [47] Отец (англ.) . . Он. Его вопросики.

«Что у тебя впереди, что в конце пути, Эма? Или ты не понимаешь, чем все это кончается? Начитались этого Керуака… Ты хоть подумала, что потом? Хоть разик?»

Ну, засек. И прямо врасплох. Стоишь как дура в кухне у холодильника, мажешь масло на хлеб самым невинным образом, а он торчит в дверях как пень, вопрошает!

Лучше бы он ушел. Разозлился бы и ушел. Что за расспросы такие! Вот взъелся! Крокодилус!

«Ты кажешься мне больным человеком, больным человеком…»

«Может быть…»

«Но в наше время болезни не так уж страшны, если вовремя спохватиться… найти лекарство…»

«Не так уж? Спроси у мамани, она лучше знает… Поинтересуйся… Нечего мне морочить голову. Скажи лучше, мне никто не звонил? С час назад, а?»

«Ты совсем отбилась от дома… Где ты была? Где ты бываешь, доченька? Я могу спросить?»

«Можешь. А я, например, могу и не ответить».

«И все-таки».

«У Лизи».

«Где, где? У какой Лизи?»

«Той самой — Тейлор…»