Питер Устинов - Убийцы

- Неважно, где он находится, - ответил старик. - Я - враг всех самодержцев, и народ этой несчастной страны заслуживает освобождения, где бы она ни находилась. Ни один деспот не может спать спокойно, покуда я жив.

- Скажите, - спросил Плажо, - а как поступил бы в такой ситуации мой предшественник мосье Латий?

- С ним спорить не приходилось, - отвечал Звойнич. Мосье Латий отчетливо осознавал угрозу, которую мы представляем для гостей республики. Он немедленно подписал бы приказ о высылке, и сегодня же вечером мы были бы в самолете.

- Сегодня вечером? - искренне изумился Плажо. Но ведь имам прибывает только послезавтра!

- Не тот был человек мосье Латий, чтобы рисковать, когда в деле замешаны отчаянные головы.

- Ясно. Когда вы говорите "мы", речь, я полагаю, идет о пятерых ваших коллегах.

- Да.

- И где же они, эти пятеро ваших друзей?

- Уже упаковались и готовы отправиться в путь.

- То есть?

- Узнав из утренней газеты о приезде имама, мы провели совещание, и я был направлен к вам делегатом от нашей группы.

Плажо достал карандаш:

- Не могли бы вы сообщить мне имена пятерых ваших друзей?

- Разве это необходимо? Мосье Латий...

- Мосье Латия больше здесь нет, - резко перебил его Плажо.

- Очень хорошо, - отвечал Звойнич. И назвал поименно всех пятерых представителей региональных центров Интернационала нигилистов, в том числе единственную особу женского пола мадам Перлеско, более известную в нигилистских кругах как Роза Лихтенштейн.

- Ладно, - сказал Плажо, - но дать вам ответ сегодня я не могу.

Звойнич и не пытался скрыть охватившее его раздражение.

- Завтра, - буркнул он, - может быть уже поздно.

- Что ж, нам придется пойти на риск.

Звойнич с трудом поднялся со стула. Казалось, он думал, что производит большее впечатление, воздвигшись на все свои пять футов и восемь дюймов*.

* фут - мера длины, равна примерно 30,5 см; в одном футе двенадцать дюймов.

- Вы еще молоды, - мрачно объявил он. - Любого, кто в молодости достигает поста начальника управления, принято считать подающим надежды. Но собственная ваша близорукость может погубить вашу карьеру.

- Знаете, что я думаю? - ответил Плажо. - Я думаю, вам следует обратиться к врачу.

- Вот как? Не пришлось бы вам самому вскоре стать объектом внимания врачей.

- Вы угрожаете мне?

- Я угрожаю каждому, кто встает на моем пути.

Сунув под мышку жалкий чемоданчик, старик взял в каждую руку по палке и заковылял к двери.

- Вам будет небезынтересно знать, - прошептал он, что имам Хеджаза прибывает рейсом "Эр Франс" номер сто семьдесят восемь из Багдада в семь часов сорок восемь минут утра в среду. Он остановится в отеле "Рафаэль". Уезжает в Марсель в воскресенье "Голубым экспрессом". Охраняйте его хорошенько.

Старик ушел. Плажо раздраженно погасил сигарету и вызвал свою секретаршу, мадемуазель Пельбек. Она тотчас вошла в кабинет. Мадемуазель Пельбек была одной из тех преданных службе сотрудниц, без которых немыслимы французские министерства - они всегда ходят взад-вперед с какими-то бумагами и вечно что-нибудь штемпелюют. С пояса ее свисали на цепочке ножницы. Блузка, сшитая собственными руками, была настолько мешковата, что из-под нее вечно виднелась бретелька бюстгальтера, скрепленная с бретелькой комбинации гигантской булавкой. Волосы ее были рыжими, рот непрерывно дергался, брови отсутствовали напрочь.

- Вы звонили! - объявила мадемуазель Пельбек, слова ее звучали как обвинение.

Она проработала с мосье Латием восемь лет и была возмущена его уходом на пенсию.

- Мадемуазель Пельбек, - спросил Плажо, - что вам известно о человеке по фамилии Звойнич, который именует себя нигилистом?

Мадемуазель Пельбек насторожилась и ответила, тщательно обдумывая слова:

- Мне известно, что мосье Латий считал его весьма опасной личностью.

- Почему же его не депортировали, если он так опасен?

- О господи, да ведь... - вырвалось у мадемуазель Пельбек, но она тут же взяла себя в руки. - Хотя мосье Латий и считал его опасным, но все же не таким опасным, как считал себя сам Звойнич, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Честно говоря, не понимаю. И после первой встречи я счел его безобидным чудаком.

- То есть вы не намерены отправить его на Корсику? - в ужасе спросила мадемуазель Пельбек.

- Да с какой стати?

- Видите ли, он никогда не объявляется без достаточных на то оснований. У них с мосье Латием сложились весьма необычные отношения. С давних пор, как я помню, мосье Латию даже не приходилось никогда посылать за ними. Они приходили сами, как только узнавали из газет о прибытии в Париж какого-нибудь высокого гостя. Просто удивительный пример сотрудничества между потенциальными преступниками и их потенциальными преследователями. Будь все преступники так же сознательны, как эти шестеро, самой преступности бы не стало.

- Безусловно, - сухо буркнул Плажо. - Я нахожу их абсолютно безобидными.

- Можно ли кого-нибудь из нас считать абсолютно безобидным? - спросила мадемуазель Пельбек. - Они никогда не убивали во Франции, это верно, но в Македонии у них ужасная репутация.

- Откуда вам это известно?

- Мне говорил мосье Латий.

- Никаких свидетельств тому я в досье не нашел, хмыкнул Плажо.

- Мосье Латий не стал бы выдумывать подобные вещи. Зачем ему?

- Н-да, интересно. Вы свободны, мадемуазель Пельбек.

Она с достоинством удалилась, бормоча что-то о выскочках и неблагодарных.

Плажо глядел в окно, за которым угасал летний день. Затем позвонил коллеге из другого управления Сюртэ, и в ответ на его вопрос о приезде имама коллега сообщил, что венценосец прибывает рейсом двести шестьдесят четыре компании "Эр Франс" из Женевы в девять часов двенадцать минут утра в среду и остановится в официальной резиденции гостей президента республики. Мрачно улыбаясь, Плажо повесил трубку. Он уже был готов напрочь выбросить из головы всю эту историю, как зазвонил телефон. Коллега сообщил, что неточно информировал Плажо: имам остановится не в Елисейском дворце, а в отеле "Рафаэль".

Плажо выругался.

- Но скажите, - спросил он, - имам действительно прибывает из Женевы, а не из Багдада?

- Информацию о его прилете я дал вам совершенно точную.

- Куда же направится имам из Парижа?

- В Монте-Карло.

- А не в Марсель?

- Нет, нет, Монте-Карло. Цель визита имама во Францию улучшить жизнь своего угнетенного народа, но сам он несметно богат и обожает азартные игры.

Плажо улыбнулся.

- Я полагаю, - добавил он, - имам летит до Ниццы самолетом, а далее проследует автомобилем.

- Нет, - отвечал голос в трубке. - Ему заказаны места на "Голубой экспресс", которым он и проделает весь путь.

- Вот как? Спасибо. - Плажо повесил трубку и задумался.