Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Ну так остановите их, — сказал лейтенант Андерсон, хмурясь.

— Эй, вы, отставить! — крикнул сержант Роджерс. — Идите к своему взводу.

Лейтенант Андерсон посмотрел по сторонам. Рядом никого не было.

— Прекратите это, сержант. Я ведь вас уже предупреждал. Если один из них накапает инспектору…

Сержант Роджерс сказал:

— Сэр, есть среди них такие, которые мало в чем разбираются, но у всех до единого хватит ума не ходить капать у меня за спиной. Я бы и не стал, так куда денешься. Кое-кто слишком о себе воображает.

Мисс Канди, хмурясь на очередную из многочисленных поправок в тексте, медленно посасывала кофе из бумажного стаканчика. Потом поставила стаканчик, по краю которого алел мазок губной помады, и вдруг кивнула. Ее пальцы опустились на клавиши пишущей машинки и затанцевали по ним словно сами по себе.

— Лейтенант Эдселл такое пишет! — сказала она с упоением, вынула допечатанный лист, ловко переложила копиркой три новых листа и вставила в машинку.

Капитан Дачмин, горбясь над собственной машинкой на тумбочке, придвинутой к его столу, бормотал:

— Ах, чего только не пишет анонимный автор технического руководства одиннадцать дробь четыре-сто десять! — (На столе перед ним был распластан экземпляр этого руководства.) — Он вещает, что без соответствующего опыта пол голубей определить трудно и часто, оказывается, необходимо наблюдать за их действиями, когда они вместе. Неприличная идея, а? Хм! К обычным отличительным действиям самца… хм! Клевание головы самки, когда она не выражает желания спариться. Хм! А что, если и правда? Палм, вы испытаете желание спариться, если он будет клевать вам голову?

— О, капитан Дачмин!

— Я что, с ума сошел? — Капитан Дачмин выпрямился. — Зачем я перепечатываю? Где твои ножницы, Нат? Вырежу все, что мне требуется, и наклею.

Натаниел Хикс, просматривавший оканарскую «Морнинг сан», сказал рассеянно:

— Мои ножницы у тебя в ящике, куда ты их положил, когда стибрил в последний раз.

— Капитан Хикс!

Он перевел взгляд с газеты на мисс Канди.

— Да-да? — сказал он.

— Капитан Хикс, только послушайте, что пишет лейтенант Эдселл в этом рассказе.

— Не буду. Более того, теперь уже девятый час. Так что хищение или использование не по назначению казенной писчей бумаги, копирки, ленты для машинки и самое машинки вы усугубляете дефалькацией чело… пусть даже женщино-часов, которые принадлежат армии и оплачиваются таковой.

— Так мне всего страничка осталась! И у вас для меня пока ничего нет. И у капитана Дачмина тоже. А что такое дефалькация? Только если не какая-нибудь гадость!

— Этот термин означает растрату того, что доверено.

— Так уж этого я никак не делаю! Правда, капитан Дачмин?

— Многосложный юмор! — сказал капитан Дачмин. — Многосложный юмор! Сей редактор изволит шутить. Не шути более, редактор. И хватит шуметь. Я никак не докончу раздела, а мне скоро уже лететь. А я вам рассказывал, что произошло вчера? Из-за навигационных ошибок лейтенанта Юснера, которого Мэнни всучил нам за штурмана, мы сбросили наш складной, цилиндрического типа контейнер с четырьмя птичками прямехонько в пруд, где все они и захлебнулись. Можно подумать, что голубей у нас навалом.

Мисс Канди сказала:

— Он пишет про этого человека: «Бдительная подлость духа, стойкая верность глупости, воспитанная тридцатью годами службы в армии, сделали его идеальным кандидатом в генералы». — Она хихикнула. — Как он не боится, что это попадется на глаза генералу Билу или кому-нибудь еще? А что значит — бдительная подлость?

— Это значит «осторожная», «осмотрительная», — сказал Натаниел Хикс. — Сначала хорошенько погляди по сторонам, а потом уж делай.

— A-а! Ну все равно, по-моему, это очень хороший рассказ. Только вот заголовка я не понимаю. Он про мальчика в офицерской школе, который сходит с ума. Просто ужас. Только подумать, что их там заставляют делать! А правда заставляют?

— По нас не судите, — сказал капитан Дачмин. — Мы с капитаном Хиксом кончали Школы Джентльменов. У капитана Хикса только и было, что не клевать носом во время интереснейших лекций о принципах управления и половой гигиене, пока не наступало время облачиться в белоснежные одежды и идти нализаться в нижнем баре «Кромвеля», отеля для избранных. И что они делали в этих отелях! Вот где самый ужас и был. Мой деловой инстинкт весь исстрадался. Ну, теперь вы осведомлены не меньше меня. Но вы, кажется, сказали, что не поняли заглавия рассказа, который лейтенант бережливо печатает за счет ВВС?

Мисс Канди перевернула кипу страниц.

— «Мы домой с переворотом». Не понимаю.

— Просто вы не знаете этой песни, — сказал капитан Дачмин и, сияя улыбкой, пропел: — «День счастливый настает, деньги получай, пилот!..» Да, сержант! Чем мы можем вам помочь?

— Я ищу капитана Хикса, сэр…

— А, Милт! — сказал Натаниел Хикс. — Входите. Только вы напрасно затруднялись. Я же предупредил Боудри, что мы сами придем. Уайли вот-вот явится. Я заходил к нему, но он уже ушел завтракать. Милтон Маккейб, Кларенс Дачмин.

— Красавица в углу — мисс Канди; но руками не трогать, — сказал капитан Дачмин. — А пентюх у вас за спиной — лейтенант Эдселл, который сейчас получит выволочку, как выражаются в штабной канцелярии, за опоздание на одиннадцать минут. Мистер, можно я вас потрогаю?

Лейтенант Эдселл сказал:

— Фига вам, капитан. Привет, Милт. Что у тебя тут?

Сержант Маккейб сжимал под мышкой широкую, но легкую чертежную доску с раздвижным упором, так что ее можно было установить на столе под любым углом. Он прислонил доску к столу Натаниела Хикса и положил на стол пенал. По его узкому смуглому лицу скользнула терпеливая улыбка.

— Я решил посмотреть, нельзя ли заняться этим тут, — сказал он. — У нас там полно плотников и всяких строителей. Никто не знает почему. Они воздвигают что-то вроде ипподрома с препятствиями. То, что вам требуется, я могу вчерне набросать тут, а потом взять с собой и закончить, когда они унесут стремянки из моего закутка.

— А чем ты занимаешься? — сказал лейтенант Эдселл.

— Что это, Нат? Диаграммы летного строя?

— Господи Боже мой! — сказал лейтенант Эдселл, сочувственно глядя на сержанта Маккейба. — Забирают одного из лучших художников Соединенных Штатов и принуждают его рисовать диаграммы! Типично армейская психология!

Сержант Маккейб смутился от такой прямолинейной хвалы. Или от ее категоричности:

— Спасибо на добром слове, Джим, но…

— Нет, нет, — сказал капитан Дачмин. — Только не благодарите, лейтенант! Вы все испортите. Не упустите счастливого случая осознать, что армейская психология, кроме того, забирает одного из лучших писателей Соединенных Штатов и принуждает его составлять отчеты по особым проектам. И он с радостью сочтет, что вы квиты. Верно, лейтенант?