Евгения Михайлова - Две причины жить

Ответа не требовалось. Рая, в восторге от своего остроумия, заколыхалась всем мягким телом.

Из туалета Тамара перешла в коридор, на пятачок у телевизора.

Усложненная гимнастика по полной программе. Это зрелище собирало больше зрителей. Тамара, мастер спорта по спортивной гимнастике, не разрешала своим мышцам слабеть и атрофироваться в обстановке душной апатии, коллективной депрессии, под воздействием угнетающих мозг и чувства препаратов. Ее тело – зрелое, сильное, тренированное – за четыре года нисколько не изменилось. Завтрак прошел как обычно. Тамара отдала свой кусочек сливочного масла полной Зине, к которой каждый день приходила мама с пирожками, а та опустила в карман халата Тамарино очередное письмо, которое мать Зины отправит очередному адресату. Так Тамара переправляла на волю свои заявления все четыре года.

После завтрака Тамара ходила спортивным шагом по узкому коридору, стараясь отвлекаться от боли. И вдруг услышала громкий крик медсестры: «Синельникова! К тебе пришли». У Тамары замерло сердце. Она, как в тумане, смотрела на лицо незнакомой женщины и, словно сквозь вату, услышала:

– Меня зовут Валентина Петровна. Я из Комиссии по гражданским правам. Вашим письмом мы занимаемся довольно давно. Извините, что смогла встретиться с вами только сегодня. Мы знаем, вам нужна операция. На днях вас переведут в клинику по нашему заявлению. Остальные обстоятельства вашего дела рассматриваются. Мы даже обратились к частному детективу.

Слез давно не было. Тамара лишь почувствовала, как скрытый в ней огонь обжигает глаза.

Ричард Штайн, один из самых богатых и могущественных людей на земле, вышел из бассейна на вилле в Сан-Тропе и, не вытираясь, опустился в шезлонг. Он отдыхал, стараясь ни о чем не думать.

Но мозг привычно сопротивлялся состоянию покоя. Еще утром Ричард побывал в офисе своей фирмы в Париже: собрал менеджеров, разработчиков новых проектов, ответственных за рекламную поддержку. Он сообщил им об открытии сети новых ювелирных салонов экстра-класса.

– Это будут магазины не для элиты. Это магазины для людей, которые с высоты своего положения замечают элиту не больше, чем песок на пляже. Для людей, чья прислуга носит украшения от Картье. И вот вам символ, эмблема, талисман и название наших магазинов.

Ричард вынул из ящика стола золотистую парчовую коробочку и открыл ее. На белой бархатной подушечке таинственно и празднично мерцал крупный черный бриллиант. Этот камень он привез с собой. Он был не самым большим из тщательно подобранной для Штайна коллекции черных бриллиантов. Но он выделялся, бросался в глаза. Необыкновенный, живой луч в этом камне завораживал и пленял. За полвека своей жизни Ричард никогда не влюблялся столь страстно и восхищенно в какой-то камень, в вещь. Да что там вещь, он и в людей так сроду не влюблялся. Ричард накинул белый шелковый халат, подошел к белой, прогретой солнцем вилле, хотел подняться на террасу, но передумал. Спустился по горячим мраморным ступеням прямо к морю, волна поцеловала ступни. Он прошел немного по прозрачной воде и вдруг резко оглянулся. Ему показалось, что кто-то зовет его с террасы. Ему только показалось.

Два года назад…

Блондин вошел в свою квартиру в двадцать минут первого. Соседка Маша еще возилась на кухне. Черт, дура беспокойная.

– Привет, Мурка! Че не спишь? Опять мужик шляется? А я с ребятами засиделся, чуть на метро не опоздал. И, представляешь, уже у дома вспомнил, что сумку с продуктами забыл у друга. Так что он может позвонить. Ты позови, если спать не ляжешь.

Он вошел в свою комнату, лег, не раздеваясь, на диван и закрыл глаза. К телефону его позвали через пятнадцать минут.

– Все путем. Адрес помнишь? Через полчаса будь там. Посмотри, чтоб сигнализация сработала.

– Ясно. – Передтем как положить трубку, Блондин громко произнес в сторону двери соседки: – Толян, ты че, серьезно? Прямо в шесть утра? Так я сейчас и заскочу. Все ж таки там жратвы на неделю.

В час он стоял у дома в тупике и смотрел на темные окна на первом этаже. Здесь. Вошел в подъезд, потрогал легонько дверь одной из квартир и поддал бедром. Замок выскочил, как арбузная семечка. Блондин оглянулся, вошел, вытащил из старого шкафа какую-то одежду, бросил на пол. Посмотрел в тумбочке. Под скатертью лежало несколько купюр. Рублей триста. Сунул в карман.

Мебель вся, что ли? Ох, телевизор. Придется в эту самую скатерть и завернуть. Что там на кухне? Где лохи прячут свои великие ценности? B кастрюлях. Таковых нет. Но есть холодильник, и в нем почти полная бутылка водки. О! Сверток в морозилке. В тряпочке дешевая ерунда то ли из золота, то ли просто желтый металл. Кажется, полный набор. Только что-то никакая сигнализация не реагирует. Блондин вернулся в прихожую и громко хлопнул входной дверью. Сработало. Расслабимся перед дорогой… Через пять минут к дому подъехала патрульная машина. Четыре милиционера с автоматами ворвались в квартиру на первом этаже. Они обнаружили две набитые вещами сумки, телевизор, завернутый в скатерть, и грабителя со стаканом в руке.

– Взяли с поличным, – отрапортовал сержант по рации. – Руки вверх! Лицом к стене! Раздвинуть ноги! Вы задерживаетесь по обвинению в грабеже неприкосновенного жилища.

Был третий час ночи, когда Блондина после составления протокола повели в камеру. Вдруг открылась дверь одного из кабинетов. Два нетрезвых мента вытолкнули в коридор широкоплечего парня с разбитым в кровь лицом.

– Давай, майор. Ты у нас еще права покачать успеешь.

Блондин встретился взглядом с Александром. В одних глазах были холод и высокомерие убийцы, в других – потрясение и мука человека, чья жизнь загублена.

– Бедняга, – пробормотал сквозь зубы Блондин, никогда и никого не жалевший.

Наше время…

Галя второе утро подряд тащила Наташку в модельное агентство. Вчера до нее очередь не дошла.

– Ты найдешь, за кем стояла?

– Господи! Че искать-то. Там такая кочерга маячила, я даже ночью вздрагивала. Да вот она. Бусы на свои кости повесила. Мам, мне еще долго. Мороженое купи, мам. «Семейное», за двадцать рублей. Клубнично-шоколадное.

– Да ты что, – возмутилась Галя. – На кого ты потом будешь похожа! У тебя же платье. И помада.

– Не купишь – я этой дылде все платье порву, оно хренового цвета.

Через несколько минут Галя принесла полкилограмма мороженого в фольге.

– Доченька, я пошла. Умоляю, веди себя, как… ну ты понимаешь. Да, чуть не забыла. Если ты пролетишь тут, может, сходишь по другому объявлению? Видишь, салону красоты требуется хозяйка помещения, правда, в скобках сказано «уборка». Ну и что, для начала неплохо. А место хорошее. Ленинградский проспект. И потом, все-таки салон красоты. Всегда будешь отлично выглядеть…