Жанна Салос - Мы никому не скажем

В учебной поездке в Германию, где жили как в лагере – ни разу не искупалась потому что стеснялась надеть купальник, и в жуткую жару всегда носила кофту поверх топа.

В детстве я очень злилась, что из-за сколиоза меня лишили балета и конного спорта. Мы поверили врачам, хотя я до сих пор не знаю почему так.

Вообще сколиоз – это постоянный поиск, поиск врачей, методик, корсетов, затем хирургов и в конце концов реабилитации. Периодически меня сильно накрывало и мне казалось, что я всем только мешаю и лучше бы меня не было. Была бы счастливая семья. А на меня надо тратить время и деньги, и вообще я горбун, как в Нотр-Дам-де-Пари. Причём это было не только в моменты каких-то ссор, а даже наоборот.

Например, когда мы всерьёз рассматривали операцию в Германии, уже договаривались с врачом и нам прислали счёт – мои родственники предложили продать свою машину… вот именно в такие моменты особенно остро чувствовалась вина за то, что я не такая, что из-за меня люди страдают.

Я помню жуткий корсет с металлическими направляющими – пыталась представлять себя дамой 19 века, но это слабо помогало. Каждое утро папа меня в него затягивал. Представь картинку, он упирал ногу в кровать, чтобы справиться с этими шнурками. И я так радовалась дням с физкультурой, потому что после неё я корсет уже не надевала.

Кстати, часто говорят, что их обижали в школе, мои одноклассники никак не реагировали на корсет. Хотя это начальная школа и в классе были изгои, но меня это не коснулось. Пыткой были походы в магазины одежды. Невыносимо было видеть своё отражение, мешковатые вещи, которые все равно не скрывают горб. Родители, которые говорят, что ты красивая и выбирают обычные вещи, но ты знаешь, что никогда их не наденешь. На самом деле мне доставалось больше всего любви, как и всем больным детям, наверное. У меня есть ещё две сестры, но ни с одной из них не проводили столько времени, так как со мной бесконечно таскались по врачам. А на время операции мама уехала со мной в другой город почти на 3 месяца, и папа приезжал каждые выходные. И я старалась вспоминать об этом в моменты грусти и приступов «меня никто не любит» и сразу понимала насколько я эгоистична.

На самом деле моя семья спасла меня. Они всегда были со мной, во всем поддерживали, давали все условия чтобы я жила полноценной жизнью. После операции сёстры одевали меня, завязывали шнурки, натягивали носки. И для них я настолько нормальный обычный человек, что недавно в разговоре с сестрой оказалось, что она в шоке что у меня какие- то проблемы с самооценкой и комплексы, ведь это у неё лишний вес, а я вообще очень красивая…

Есть такое забавное воспоминание – через пару месяцев после операции играли с другом в бадминтон примерно так: он подаёт, я не отбиваю, волан падает у меня под ноги, он подходит и поднимает, подаю я, он отбивает, а я опять нет, и так по кругу.

Сколиоз- это постоянная боль. Когда мы ходили на экскурсии вместо наслаждения архитектурой разных городов я всегда искала взглядом скамейку чтобы прилечь. Я лежала во всех кафе и ресторанах в ожидании блюд.

После операции же меня немного сорвало, это совпало ещё и с первым курсом и взрослением. Я резко стала с прямой спиной, на фоне этого куча шрамов, немного кривая грудь из-за удаленного ребра, торчащая лопатка и лысая голова казались мелочью. Не то чтобы комплексы исчезли, но это ушло на задний план. Я стала тусить в клубах, носить обтягивающую одежду, встречаться и никто ни разу не обратил внимание на мою спину. Хотя меня ужасно раздражала лопатка.

Встречались всякие странные парни, которые говорили, что это наоборот круто и «за неё удобно держаться, когда обнимаешь меня» но я убежала с того первого и единственного свидания с этим человеком.

Мне было жутко неловко в позе «раком», так как мне казалось так странно – смотреть на мою ужасную спину в шрамах, и я долго не могла расслабиться из-за этого. Но это был единственный загон в сексе, больше спина ни в чем не ограничивает.

Сильное воспоминание перед операцией – лежу на каталке перед операционной под простынкой, рядом мама с накатывающимися на глаза слезами. И для ее успокоения я ничего лучше не придумала чем сказать – увижу, что плачешь – не вернусь. Подействовало.

Когда лежала со сломанным винтом в палате было несколько взрослых женщин. Обратила внимание как сильно их любят их мужья, бережно ухаживают, приходят каждый день.

Рассказывали про своих маленьких детей, которые помогают по хозяйству, сильно облегчая им жизнь.

Правда и ко мне там приходил парень, водил в туалет, помогал мыться, а через 2 месяца стал моим мужем. Пришлось в молодом возрасте позаимствовать у своей бабули цитату «если проснулась утром и ничего не болит – значит умерла». Это про меня, после операции стало гораздо легче, но боль не ушла. Еще я поступила в мед, где сижу пол дня на парах, вторую половину дня дома за книгами и естественно на спорт времени не было.

Единственное чем я занимаюсь постоянно с момента постановки диагноза – это плавание. Периодически случались обострения, ходила на учебу в корсете и пила обезболивающие. А после того как сломался винт и ждала операцию приходила сдавать зачёты стоя на коленях, потому что сидеть было невозможно больно.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Тем, у кого большие градусы искривления, делают две дырочки в голове справа и слева и две дырочки на голенях для того, чтобы поставить «корону» и либо до операции, либо во время нее – вытянуть. У меня тоже есть такие шрамы, они совсем незаметны.