Жак Лурселль - Авторская энциклопедия фильмов. Том I

Заполучив от модистки адрес мадам Бопертюи, которой был недавно продан такой же головной убор, Фадинар направляется к упомянутой даме. Но застает дома лишь мужа и понимает, что Бопертюи — супруг той самой неверной красавицы и что именно эту шляпку съела его лошадь. Но провидение не дремлет, и Фадинар находит среди свадебных подарков соломенную шляпку, подаренную глухим как тетерев дядюшкой: точную копию той, что он искал. Остается только передать ее мадам Бопертюи — и дело в шляпе.

♦ «Шляпка из итальянской соломки» (1851), весьма нетипичная пьеса Лабиша и вершина его творчества, считается 1-й пьесой, основанной на гонке за каким-либо предметом. Решение взять этот материал за основу комедийного фильма (пусть даже в период немого кино) было бы вполне закономерным для французского режиссера. Сами ситуации могли бы загладить отсутствие диалогов. Увы, взялся за эту задачу Рене Клер. Не обладая ни одним из достоинств Лабиша, он иллюстрирует — и уродует — его сюжет последовательностью совершенно статичных сцен, ужасно повторяющихся и лишенных мало-мальской изобретательности в движениях и работе с актерами. Ни следа юмора или сатиры; ни единого намека на забавную, безумную и слегка абсурдную суматоху. Тщательно выполненные декорации (Лазара Меерсона) и костюмы, с едва уловимым привкусом сатиры, временами придают фильму облик симпатичной гравюры из журнала мод — и в этом его основное достоинство. С другой стороны, удивляет полная неспособность Рене Клера придать персонажам хоть какие-то индивидуальные черты. Приходится признать, что этот дутый шедевр так скучен, что сводит скулы.

N.В. В 2 маленьких эпизодах, сновидческих и субъективных, в Рене Клере проглядывают некая смутная авторская оригинальность и стремление к сюрреализму. Эти сцены выбиваются из общей стилистики фильма. В 1-й Фадинар, находясь далеко от своей квартиры, воображает, какой погром в этот момент устраивает в ней Тавернье. То в замедленной, то в ускоренной съемке предметы мебели вылетают из окон или парадной двери. Затем обрушивается часть здания (этот кадр почти напоминает фильмы Бунюэля). Позднее, во флэшбеке, Фадинар пересказывает Бопертюи свои злоключения (те, что мы наблюдали в реальном времени в 1-й части фильма). Теперь он ведет рассказ, стоя на сцене перед расписанным холстом, в стиле набивших оскомину комедий того времени. Это — лучшая придумка во всем фильме. Подобные находки встречаются то и дело в фильмах Париж уснул , Paris qui dort, снят в 1923-м и вышел на экраны в 1925 г.; Призраке Мулен-Ружа , Le fantôme du Moulin-Rouge, 1925 и Воображаемом путешествии , Le voyage imaginaire, 1926 и позволяют рассматривать немой период Рене Клера как самый интересный во всем его творчестве. Точно так же в картине Двое робких , Les deux timides, 1929 единственным художественным ходом стало изобретательное использование полиэкрана (когда экран делится на несколько участков пространства). В остальном же Двое робких — очень дурная экранизация Лабиша, превратившая великолепный жанровый этюд в немощную и пошлую комедию, к которой добавлены бурлескные и детективные повороты и ситуации, в лучшем случае — избыточные, в худшем — откровенно бредовые.

В эпоху звукового кино «Шляпка из итальянской соломки» экранизировалась дважды: в Германии — Вольфгангом Либенаймером ( Соломенная шляпка , Der Florentiner Hut, 1939), и во Франции — в чудовищной одноименной картине Мориса Каммажа ( Un chapeau de paille d'Italie , 1940, выход на экраны — 1944). Двое робких были вновь без всякой фантазии экранизированы в 1941 г. Ивом Аллегре (под псевдонимом Ив Шамплен). Картина вышла на экраны в 1943 г. Существует также аргентинская версия: Парижская модель (Un modelo de Paris, 1946, Луис Байон Херрера — действие перенесено в современный Буэнос-Айрес, а шляпка — парижского фасона) [41] Русскому зрителю известна советская версия: Соломенная шляпка , Леонид Квинихидзе, 1975. .

БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка опубликована в томе 55 серии «Классические киносценарии» (Classic Film Scripts, London, Lorrimer), а также в книге «Шедевры французского кинематографа» (Mastenworks of French Cinema, New York, Harper and Row, 1974) вместе с Великой иллюзией , La grande illusion*; Каруселью , La ronde*; Платой за страх , Le salaire de la peur*.

1969 — Швейцария (92 мин)

· Произв. Groupe 5, SSR (Ален Таннер)

· Реж. АЛЕН ТАННЕР

· Сцен. Ален Таннер

· Опер. Ренато Берта

· Муз. Жак Оливье

· В ролях Франсуа Симон (Шарль Де), Марсель Робер (Поль), Мари-Клер Дюфур (Аделина), Андре Шмидт (Пьер Де, сын Шарля), Майя Симон (Марианна Де, дочь Шарля), Мишель Мартель, Жо Экскофье.

Шарль Де празднует столетний юбилей женевского часового завода, основанного его дедом, рабочим-анархистом. Он дает интервью телевидению, но вместо обычных для подобных случаев пустых слов о духе предприятия говорит о том, что находится в полном смятении чувств. Шарль полагает, что по уши погряз в том, чего в молодости больше всего сторонился: в конформизме, излишнем стремлении к безопасности. Переживая серьезный душевный кризис. Шарль исчезает и под чужим именем селится в небольшом отеле. Он знакомится в кафе с независимым художником Полем и с его подружкой, дочерью судьи. Шарль одалживает им свою машину и едет с ними в их дом в окрестностях Женевы. Он излагает причины, по которым ненавидит автомобиль, и Поль пускает машину прямиком в кювет. Шарля это очень забавляет. Его новые знакомые предлагают погостить у них. Шарль помогает Полю рисовать вывески и готовить еду. В свободное время он читает, размышляет, пьет, фантазирует, в общем — совершенно сознательно пускает свою жизнь под откос. Однажды он знакомит хозяев дома со своей дочерью, студенткой филфака, недовольной положением в стране. Чтобы Поль не погряз в невежестве, она заставляет его каждый день заучивать наизусть новую цитату, афоризм или пословицу. Без известий о судьбе Шарля его сын не может взять управление заводом в свои руки, поэтому отправляет по следам сестры частного детектива. Художник поранил себе руку и не может больше работать. Шарль оставляет на столе пачку банкнот, «украденных» им на собственном заводе, и прощальную записку. Но Поль находит его в соседнем кафе. Шарль говорит ему, что нужно смотреть в настоящее глазами будущего. Частный детектив отчитывается перед сыном Шарля. За Шарлем приезжают санитары из психиатрической лечебницы. Он не оказывает сопротивления.

♦ Дебютный полнометражный художественный фильм Алена Таннера знаменует собою громкое пробуждение швейцарского кинематографа. Фильм выпущен при помощи «Groupe 5», основанной в 1968 г. Таннером, Гореттой, Жаном-Луи Руа, Мишелем Суттером и Жан-Жаком Лагранжем. Как напоминает Фредди Бюаш в книге «Швейцарский кинематограф» (Freddy Buache, Le cinéma suisse), эта группа — «не производственная фирма», а «полезный инструмент для координации действий», который в данном случае позволил добиться от швейцарского телевидения субсидии на создание 5 фильмов, поставленных каждым членом группы, при условии, что авторы самостоятельно или при государственной поддержке возьмут на себя прочие риски, связанные с производством. Фильм Шарль, живой или мертвый можно определить как бунтарскую поэму, злую и едкую, но с оттенком нежности, грустную почти до отчаяния. Главная удачная находка фильма в том, что его герой — не подросток и не молодой человек, а 60-летний старик, который подводит итог жизни, без снисхождения задает себе вопросы о себе самом и желает начать все с нуля. Но этого самого нуля, разумеется, достичь совсем не просто. Таннер показывает бунт 1968 г. как депрессию, внезапно возникшую посреди благополучия, как недовольство, порожденное сытостью: вполне логично, что подобная трактовка нашла наиболее убедительное воплощение в Швейцарии. Талант Таннера уже присутствует тут в полной мере: в развитии фильма чувствуется фантазия, обостренное чутье на внезапность и правдоподобие; эпизоды картины рождаются словно из пустоты, похожей на чистый холст художника. Искусная и хитроумная изобретательность автора избегает серьезного тона и, если нужно, ищет правду за пределами реализма. Иногда пустота, из которой родился фильм, притягивает, поглощает, словно пропасть, и тогда фильм превосходно отражает притягательность небытия: это ощущение усиливается в более поздних фильмах Таннера, особенно в Мессидоре , Messidor, 1979. Кроме того, Шарль, живой или мертвый открыл зрителям великолепного актера Франсуа Симона, достойного сына своего отца Мишеля, но никому не известного за пределами Швейцарии. Его неспокойный, вычурный, жалкий, забавный и неизменно необычный стиль игры придает фильму необходимую приземленность и объем.