Альберто Виллолдо - Четыре направления - четыре ветра
- Название:Четыре направления - четыре ветра
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:София
- Год:1996
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Альберто Виллолдо - Четыре направления - четыре ветра краткое содержание
Автор этой книги — воин на Пути сердца. Родственная кастанедовской тематике, она отличается чем-то неуловимо важным и прекрасным. Это удивительная, прекрасная, потрясающая книга, и разочарованных читателей не будет.
Итак, путь шамана — это Путь знания, и чтобы стать «человеком знания», необходимо совершить путешествие Четырех Ветров, четырех сторон света. Первая сторона — Юг, это Путь змеи. Человек отправляется в этот путь, чтобы оставить свое прошлое, как змея оставляет свою старую кожу. Путь ягуара лежит на Запад. На этом пути избавляешься от страха и встречаешься со смертью лицом к лицу. Север — это Путь дракона, здесь ты открываешь мудрость древних и заключаешь союз с Божественным. И наконец, Путь орла — это Восток, полет к Солнцу и обратно к своему дому, где ты исполнишь свое видение в своей жизни и работе.
Немногие совершают этот путь посвящения. Большинство останавливается на середине пути и довольствуется ролью целителей. Еще кто-то попадает в ловушку силы, становясь могучим магом. Путь свободы не для всех.
Четыре направления - четыре ветра - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красные: томаты, яблоки, говяжьи туши, розовая свинина, нарезанные арбузы, перец различных видов; желтые: папайя, цветки тыквы, лимоны и грейпфруты, привезенные из долины, бананы, желтый перец; оранжевые: тыквы пепо и обыкновенные, манго, морковь, перец оранжевый; лиловые: капуста и баклажаны; пятнистые плоды хлебного дерева; желтые в коричневых пятнах, словно шкура леопарда, гранаты. Есть и серые цвета — соленая рыба, мешки с зерном. Небольшие холмы семян канихуа, квиноа, кукурузы, пшеницы, ячменя насыпаны на джутовых подстилках или циновках из пальмовых листьев на каменных тротуарах, а прямо под ногами — собаки, цыплята, хозяйственные товары, жестяная и деревянная посуда, пастельных тонов болсас—нейлоновые базарные сетки с пластиковыми ручками, керамические кувшины, а также изделия древних инков, воспроизведенные в банальной глине.
Гордые и страстные продавцы поют, кричат, восхваляют свою продукцию, соблазняют покупателей спелостью, крепостью, нежностью, свежестью фруктов, овощей, мяса, птицы. Что вы хотите купить? Вот! Посмотрите, что я привез для вас! Посмотрите, какой цвет, потрогайте, какой он спелый и мягкий! А душистый, сочный, вы только попробуйте! Сколько вам? И летает металлическая чашка видавших виды весов, мечется стрелка. Medio kilol И всего два soles!
Я купил раскрашенную во все цвета радуги болсу и стал проталкиваться через массу домохозяек, кухарок, голодных индейцев и школьников с широко раскрытыми глазами. Я покупал себе то свежую сладкую булочку, то банан, пил смешанный сок манго и папайи возле мокрого покрытого, линолеумом прилавка.
Па самом краю рынка на плетеной подстилке у тротуара сидела, поджав ноги, сухая сморщенная старуха. Это была травница, местный народный аптекарь. Полоски коры, кусочки высушенных морских водорослей, сухие листья, крошечные холмики серы, хинина и других порошков и семян — все это было аккуратно разложено перед ней. Глаза ее напоминали кратеры, их дьявольский взгляд вполне соответствовал профессии.
— cTutacama ninachu?
Что она сказала? Я улыбнулся ей в глаза:
— Извините, сеньора?
— сTutacama? LMunacqukho fortunacquata?
Кечуа. Язык индейцев. Я уже слышал на рынке эту отрывистую гортанную речь, но большей частью торговцы разговаривали по-испански. Старуха засунула руку в складки своей шерстяной юбки и протянула мне на ладони три листика. Даже грубая кожа ладони была вся в морщинах.
— cFortiinacqmla?
— Она спрашивает, не хотите ли вы, чтобы она предсказала вам судьбу?
Это испанский. Голос справа. Я обернулся и увидел юношу лет восемнадцати-двадцати. Белая рубашка, синие морские брюки, под мышкой несколько книг. Плоское индейское лицо на две половины разделял длинный нос с горбинкой, начинавшийся высоко на лбу. Юноша улыбался:
— Она не говорит по-испански; только кечуа. Хотите знать вашу судьбу?
— Да. Спасибо.
Он ухмыльнулся и кивнул старухе. Она подула на листья, так чтобы они упали на подстилку. Она лишь мельком взглянула на них, после чего, не сводя с меня глаз, протарахтела что-то на кечуа.
— Гм… — Юноша потрогал указательным пальцем свой нос и перевел:
— Вы сейчас в поиске. Вы ищете что-то, что спасет вам жизнь.
Она кивнула, а затем добавила кульминационную фразу. Он опять ухмыльнулся.
— Оно убьет вас, если вы его не найдете, и может убить, если найдете.
Это мне понравилось.
— Вы что-то ищете? — спросил юноша.
— Я ищу целителя, хорошего curandero, — сказал я.
— Вы больны?
— Нет. Но мне нужно встретить целителя. Хорошего. Как вы думаете, она знает кого-нибудь?
— Она скажет вам, что она и есть хороший целитель.
— Если бы это было так, она не сидела бы на базаре со своим зельем.
— Это верно, — сказал он. — Я думаю, хорошие целители есть. Но если вы не больны… Вы турист?
— Нет. Я из университета в Соединенных Штатах. — Я вытащил из кармана несколько soles и с поклоном и улыбкой дал их старухе.
— Из университета! Вы студент?
— Нет, я уже фактически преподаватель. Занимаюсь психологией.
Он медленно покачал головой сверху вниз, как будто понял что-то важное.
— У нас тоже университет. Я студент. А вам нужно встретиться с профессором Моралесом!
Национальный университет Сан Антошго Абад дель Куско расположен в тунике между двумя горами сразу за чертой города. Я увидел невыразительный комплекс старых трехэтажных бетонных зданий, окна с жалюзи, которые считались современными в 1940 году; университет был основан в 1692 году. Мой юный друг на рынке забыл упомянуть, что университет бастует и вряд ли там кто-нибудь есть, хотя, кажется, был понедельник.
Факультет философии находился в конце унылого серого коридора. Розовая карточка три на пять дюймов, приклеенная к двери, сообщала, что класс проф. Моралеса собирается в кафетерии. Почему кафетерий был открыт и работал во время забастовки, для меня навсегда останется загадкой. Я воспринял ее как одну из тайн Латинской Америки, где вещи редко бывают такими, какими кажугся, и еще реже — какими они должны быть.
Когда я нашел кафетерий в цокольном этаже главного корпуса, студенты профессора Моралеса уже расходились. Человек, которого я искал, стоял возле стола в центре комнаты, засунув руки глубоко в карманы брюк. Голова его была наклонена; кивая, он слушал молодого студента-индейца, который стоял рядом с ним.
Это был невысокий, не более пяти футов и шести дюймов, но и не худощавый человек. Хорошее, крепкое сложение маскировал костюм в тонкую полоску, вышедший из моды в 1945 году и потерявший свой вид ненамного позже. Прямые седые волосы были расчесаны на пробор и откинуты назад, глаза прятались под черными густыми бровями.
Он вынул руку из кармана, ободряющим движением положил ее на плечо студента и что-то сказал; юное лицо засняло. Студент сдержанно и неумело поклонился и присоединился к девушке, которая ожидала его у двери.
— Профессор Моралес?
— Слушаю вас.
Я представился. По мере того как я называл свои достижения, отнюдь не исключительные по стандартам США, брови его ползли вверх и он начал оглядываться, как бы недоумевая, что же такое может мне понадобиться в этом университете. Я упомянул о своей работе с мексиканскими целителями и рассказал о желании изучить применение аяхуаски и традиции примитивного целительства у перуанских шаманов. Я сказал, что нуждаюсь в совете.
— Я простой учитель философии, — сказал он. — Вам следует ехать в Лиму. Там есть музей антропологии.
Дело шло к тупику.
— Я слышал о нем, — соврал я. — Но я психолог, врач. Я хочу найти аяхуаскеро и изучить его способ лечения из первых рук. Я хочу написать об этом.
— Написать?
— В моей докторской диссертации.
Его взгляд заскользил от моего лица вниз, по рубашке, по ремню сумки, висевшей на плече, задержался на сумке, а затем продолжил свой путь по брюкам и до туристских ботинок. После этого он поднял глаза и остановил их где-то на моем лбу. Его глаза что-то напоминали мне, но я никак не мог вспомнить что.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: