Анна Борисова - Там

Например, что в Чудесный Парк он приведен не просто так. Нужно сделать Выбор. Это совсем не страшно, но очень и очень важно.

Ах, если бы рядом был сенбернар! Он показал бы, как себя вести и что делать.

Кузя неуверенно поозирался и вдруг заметил, что глазурованные врата, через которые он попал в Чудесный Парк, украшены выпуклыми изображениями животных. Обычно пес не обращал внимания на картинки, они для него ничего не значили. Когда был совсем молодой дурак, бывало, лаял на свое отражение в зеркале, не понимая, как это собака может не издавать запаха. Потом привык, принял эту странность к сведению и потерял к ней интерес.

Но изображения на стене были настоящие. С запахами и двигались, достаточно было лишь взглянуть и потянуть носом.

В самом низу, по обе стороны арки, поблескивая и переливаясь, стояли синий бык с огромными глазами и золотой лев.

Бык, от которого пахло сеном, теплым хлевом, неспешной силой, покосился на боксера спокойным круглым глазом, шумно вздохнул и тронул низ кладки лазоревым копытом.

Лев разинул пасть и по-кошачьи зевнул. Он не проявлял враждебности, но смотреть на его острые клыки было жутко. В первый миг лев Кузе чрезвычайно понравился, обрубок хвоста сам собой завилял туда-сюда. Но все же чего-то в золотом звере не хватало. Боксер не понял это, а почувствовал. Почтительно осклабившись, он попятился, развернулся и побежал по желтой песчаной аллее, где меж кустов, в ажурных беседках, были расставлены картины и статуи.

Внимание собаки привлекла большая тряпка, чуть колеблемая ветерком. На ткани многоцветная вышивка: женщина с зеркалом в руке, и рядом с ней невиданный зверь — похож на белого коня, но с длинным рогом во лбу и козлиной бородой. Зверь, про которого боксер Знал, что имя его Аликорн, смотрел на женщину, не сводя с нее глаз, и сразу было видно, что такая у него Служба: смотреть на женщину и любить ее всей душой. Пахло от женщины пряными духами, от Аликорна — вереском и мятой.

Рогатого-бородатого, который не удостоил Кузю внимания, боксер облаял. Женщина чуть поморщилась, надменный же Аликорн и ухом не повел. Ну и провались ты пропадом.

В следующей беседке стояла обрамленная золотом картина, еще удивительней той, что была вышита на ткани. Сначала Кузе показалось, что там нарисована гора, но горы не шевелятся, эта же вдруг взяла и задвигалась. Тогда стало видно, что на картине изображено исполинское животное. Оно медленно переставляло гигантские ноги-тумбы, и от каждого шага вздрагивала земля. Животное паслось. Верхушки деревьев оно щипало так, как корова щиплет траву, а когда захотело пить, то отпило из озера, и озеро обмелело.

Про живую гору боксер Знал, что ее имя Бегемах. Лаять на этакое чудище не осмелился. Поглядел немного и прошмыгнул дальше.

Возле узорчатой ротонды он задержался дольше. Там, не подвешенный ни на чем, покачивался холст с морским пейзажем. Среди плавных волн, взбивая хвостом пенные гребни, скользила рыба с головой слона. Поскольку океан безразмерен, определить, насколько велико это создание, было невозможно, но Знание подсказало Кузе, что Макара (так звали чудо-рыбу) не меньше Бегемаха. Пахло от ушастой, длиннохоботной диковины не слишком приятно — водорослями и рыбными очистками, но очень уж привольно барахталась она среди зеленого простора! Кузя долго колебался, не прыгнуть ли ему в соленую воду. Он Знал, что запросто может это сделать.

Не стал. Потрусил дальше.

И увидел мозаику с тремя небывалыми птицами. Посередине двуглавый орел, повернувший два своих царственных клюва в разные стороны и учтиво внимающий тому, что толкуют ему соседи. То, что птицы именно разговаривают, Кузя понял сразу и преисполнился завистью. Даже в новом своем состоянии дара речи он не обрел.

Слева от орла восседала птица, на которую было трудно смотреть, ибо вся она состояла из языков яркого пламени. Когда уронила перышко, оно искрой упало на землю и долго еще догорало в траве.

Крылатое существо, находившееся справа от орла, при ближайшем рассмотрении оказалось не птицей, а скорее львом, но еще более грозным, чем первый, украшавший собою ворота. Этот второй лев имел птичью голову с огромным острым клювом и перепончатые крылья. Пахло от него отвагой. Кузя так залюбовался этим гордым зверем, что забыл о его собеседницах. И все же что-то во втором льве было не так. Если в предыдущем чего-то недоставало, то в этом, клювастом, имелось что-то излишнее.

Стараясь ступать потише, боксер двинулся вперед по аллее и вскоре оказался на бескрайнем лугу или, вернее, у большого полотна, изображавшего луг, где обреталось бессчетное множество невиданных животных. Все они были разные, но каждое обладало спокойной величавостью движений, и многие были осенены крылами.

Невозможно сказать, сколько времени провел Кузя у края волшебного поля, рассматривая его обитателей, каждый из которых был по-своему прекрасен.

Особенно понравилась боксеру золотистая лошадь с радужными крыльями. Она взлетела к нарисованному солнцу и опустилась на ближнем конце картины, у источника. Пес хотел подбежать к коню, обнюхать его и тоже напиться из журчащего родника, но сделать это помешала какая-то непонятная сила, заставившая Кузю покинуть луг, лучше которого, кажется, ничего и вообразить нельзя.

За ближайшим поворотом, посреди благоухающей клумбы, белела статуя, увидев которую Кузя замер как вкопанный.

Гуляя в парке с Хозяином, он никогда не обращал внимания на бессмысленные каменные изваяния — если, конечно, снизу они не были помечены кем-нибудь из знакомых или незнакомых собак. Но эта статуя была живая.

Перед раскрытой книгой сидел старый человек, от которого пахло так же, как от Хозяина, — всезнанием, покоем, надежностью и добротой. Это был самый лучший запах в мире, но Кузя смотрел не на каменного человека, а на Крылатого Льва, что стоял у читающего за спиной в позе бдительного стража. Этот лев, третий по счету, был именно такой, какой нужно. В отличие от первого, летающий. В отличие от второго, без хищного клюва, а с нормальной головой, да еще с роскошной гривой.

Дальше идти было незачем.

С разбега Кузя легко вскочил на пьедестал. От толчка все вокруг дрогнуло, слегка покачнулось, но равновесие вселенной сразу же восстановилось.

Человек с книгой, не оборачиваясь, рассеянно потрепал Кузю по голове и перелистнул страницу.

А куда же делся лев? Его рядом с собакой не было.

Впрочем, Кузя перестал быть собакой. Он изменился.

Тело осталось почти таким же, только короткая шерсть из рыжей сделалась золотистой и засверкала. Оглянувшись, Кузя увидел, что у него вырос хвост. Как же он всегда завидовал хвостатым собакам, особенно овчарке Рексу, служившему в той же смене! Но куда было Рексу с его мохнатой мочалкой до этого дивного стройного хвоста с кисточкой на конце!