Дмитрий Мережковский - Кальвин
- Название:Кальвин
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Водолей
- Год:1999
- ISBN:5-7137-0111-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Дмитрий Мережковский - Кальвин краткое содержание
Книга выдающегося мыслителя, писателя, поэта Серебряного века Дмитрия Сергеевича Мережковского (1865–1941) впервые вышла в Брюсселе в 1990 г. Эта книга — не только блестящий образец романа-биографии, написанного на благодатном материале эпохи Реформации, но и глубокие размышления писателя о вере, свободе личности, духовном поиске, добавляющие новые грани к религиозно-философской концепции автора.
Кальвин - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дмитрий Сергеевич Мережковский
КАЛЬВИН
I. КАЛЬВИН И ЛЮТЕР
«Если бы даже он назвал меня диаволом, я все-таки почтил бы его как великого слугу Божьего», — говорит Кальвин. [1] Paul Henry, Das Leben Johan Calvius, 1838, II, 356.
«Я радуюсь тому, что Бог посылает нам таких людей, как он, чтобы нанести папству последний удар и кончить с Божьей помощью то, что я начал делать против Антихриста», — говорит Лютер о Кальвине. [2] P. Henry L. 1538.
Судя по таким отзывам, они любят друг друга, как братья. Но есть и другие отзывы:
«Он [3] Лютер
грешит не только гордыней и злоречием, но и невежеством и гнуснейшими суевериями», — пишет Кальвин ученику Лютера, Мартину Буцеру (Buсеr), в 1538 году, [4] M. Bucer L. 1538.
и в 1540 году — другому ученику его, Филиппу Меланхтону: «Ты жалуешься на вспыльчивость и слепую нетерпимость Лютера, но не должны ли эти недостатки его день ото дня усиливаться, если все дрожат перед ним и уступают ему во всем?» [5] J. Moura et P. Louvet, p. 216.
Лютер не обманывается добрыми о нем отзывами Кальвина: «Я надеюсь, что он будет некогда лучше думать о нас». [6] Op. cit. 218.
Это значит: «Думает обо мне сейчас нехорошо». Так же не обманывается и Кальвин добрыми о нем отзывами Лютера; знает, что бывают такие минуты, когда он считает его «диаволом».
Кальвин и Лютер — два сросшихся и вечно враждующих близнеца — Авель и Каин. Может быть, они хотели бы убить друг друга, но срослись спинами так, что не только друг друга убить, но и в лицо увидеть друг друга не могут.
«Кальвин спас дело Лютера», — утверждают ученики Кальвина. [7] Em. Doumergue, Le caractère de Calvin, 1931, p. 132.
Но спас или погубил — это еще большой вопрос. Кальвин и Лютер противоположны и взаимно-диаметральны: Кальвин — Лютер в действии, а Лютер — Кальвин в созерцании. Может быть, в этом не случай, а «Предопределение» Реформы.
Кальвин пришел на готовое. «Я рожден для того, чтобы бороться с бесчисленным множеством чудовищ и диаволов», — говорит Лютер. «Мне нужно выкорчевывать деревья, выворачивать камни, пролагая новые пути в диких чащах лесных». [8] Edwin Booth, Luther (trad. fr.) 1934, p. 117.
Кальвин пойдет по этому расчищенному Лютером пути.
«Истинный глава Церкви — не Папа, а Христос», — в этом Кальвин повторяет Лютера с точностью, но дальше не идет. [9] E. Stähelin, J. Calvin, 1863, I, 304.
Повторяет и ошибку его: «Папа — Антихрист». Но в устах Кальвина это уже пустые, не только для Рима, но и для самой Женевы не страшные слова.
Лютер подчиняет Церковь государству. Если бы это так и осталось, то когда государство отпало от христианства и сделалось, как в наши дни, языческим или даже антихристианским, то самое понятие Церкви исчезло бы с лица земли. Кальвин, как думают ученики его, утвердил самостоятельное, от государства независимое и даже господствующее над ним бытие Церкви и этим ее будто бы спас.
Лютер отказался от видимой Вселенской Церкви; Кальвин ее утвердил. «Церковь есть общество предопределенных к спасению, избранных, praedestinati, electi… достигающих Царствия Небесного через видимую Церковь». [10] Christianae Religionis Institutio, lib. IV, cap. I.
У Лютера, в конце концов, дело спасения только личного, все еще «монашество»; у Кальвина будто бы от начала до конца — дело спасения личного и общего вместе. Нет никакого сомнения, что сделать это Кальвин хотел, но сделал ли — это опять-таки еще большой вопрос.
Кровью не исходит сердце Кальвина от разрыва с Римской Церковью, как сердце Лютера, и в этой ожесточенной, окаменелой сухости сердца Кальвин дальше от Вселенской Церкви, чем Лютер. «Я тоскую, как дитя, покинутое матерью», — этого Кальвин не мог бы сказать вместе с Лютером о бывшей Римской Церкви, а значит, и о будущей Вселенской. [11] De Wette, M. Luthers, Briefwechsel, I, 342.
«Мы [12] протестанты
предлагаем вам [13] католикам
сделать все, что нужно для восстановления мира в Церкви», — Кальвин не мог бы сказать и этого, ни даже почувствовать, вместе с Лютером. [14] Opera M. Luthers, ed. Erlanger XXXIV, 3296.
Лютер — «ходатай», «молитвенник» за Римскую Церковь, но не Кальвин. «Никакие заблуждения Римской Церкви не дают нам права от нее отделиться, ибо она есть Церковь Апостолов и Мучеников», — говорит Лютер в самом начале дела своего, а в самом конце его, в Аугсбургском Исповедании, скажет Меланхтон, ближайший ученик Лютера: «Мы будем верны Христу и Римской Церкви до последнего вздоха». [15] De Wette, I, 233.
Кальвин не мог бы и этого сказать, ни даже почувствовать, вместе с Меланхтоном и Лютером.
«Надо быть в Римской Церкви, чтобы спастись; надо уйти из Римской Церкви, чтобы спастись», — этой терзающей антиномии, необходимой для того, чтобы войти в будущую Вселенскую Церковь, Кальвин совсем не знает.
Бешеными конями Лютера уносимую телегу Реформации Кальвин затормозит на самом краю пропасти — Революции. Буйство Лютера — furor teutoniens — Кальвин утишит и усмирит.
О глубокой, метафизической противоположности двух религиозных опытов — Лютера и Кальвина — лучше всего можно судить по отзывам о книге Иоганна Таулера «Германское Богословие», «Theologia Germanica». «К милости призывает Таулер великих мира сего, а народ — к свободе». Это главное для Лютера — то, что делает книгу эту «равной Святому Писанию», а для Кальвина это «чума» и «смертельный яд». [16] Kuhn I, 116.
Именно здесь, в религиозном опыте свободы и Закона, главная причина убийственной вражды между двумя сросшимися близнецами — Лютером и Кальвином — Авелем и Каином. Но сами они этого не сознают. Главная движущая сила Лютера — «согласная противоположность», антиномия Закона в Отце и Свободы в Сыне — не существует для Кальвина.
Воля к народности у Лютера, а у Кальвина — к всемирности. Кальвин первый освободит Реформу от того исключительного духа германской народности, которым вся она пропитана у Лютера. [17] Calvin, 1933, p. 138.
«Я для моих немцев рожден; им и хочу послужить», [18] Luc Fèbvre, Un destin M. Luther, 1928, p. 212.
— говорит Лютер, а Кальвин ему отвечает: «Главное, что мы должны помнить и к чему должны стремиться, — к Богу привлекать все народы земли, чтобы они единодушно поклонялись и служили Ему». [19] Op. XXIX, 175.
Против начинающегося и все растущего умножения и раздробления Церквей Лютер бессилен, а Кальвин силен или, по крайней мере, хочет быть сильным. Воля его ко всемирности и есть воля к единству.
Может быть, одновременность двух Реформ — одной вне католической Церкви, другой — внутри — тоже не случай, а «Предопределение». «Общество Иисуса», «Compañia de Jesú», утверждено папою Павлом III в 1540 году, в самый канун Женевской Теократии. Вообще все дело св. Игнатия Лойолы — как бы «предопределенный», providentialis, ответ на дело Кальвина — эхо, повторяющее внешние гулы мира под внутренним куполом Рима.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: