Неизвестный афонский исихаст - Трезвенное созерцание

И когда я получу дар Твоей благодати, тогда, о Господи славы, я исполнюсь ревностью удвоить те дела и добродетели, которые прежде казались мне великими и превосходящими мои силы. Ибо я буду укреплен Твоим благословением. И когда, Господи, я с Твоей помощью их удвою, тогда, я знаю и уверен в этом, Ты, Боже мой, посетишь меня еще раз, и это посещение будет не меньшее первого. Ибо тогда Ты, Господь всех, Святый Израилев, Царь славы, в моем обстоянии снова явишься мне странным образом, я ясно узрю тебя очами (как Ты Сам знаешь). Это случится тогда, когда я помолюсь к святому Твоему Сиону из глубины своего сердца, как глаголет священный Пророк: Явится Бог богов в Сионе [230].

Ей, Господи Сил и Господи милости! По молитвам всех от века благоугодивших Тебе ниспосли и мне этот дар, открой мне Свой благодатнейший и всесвятой лик, который является краем всех желаний. Ибо, Господи, Краю всякого духовного желания, лучше мне, рабу Твоему, увидеть Тебя на один час и тут же умереть, чем жить тысячу и десять тысяч лет, но не увидеть Тебя ни разу. Ибо, Господи славы, если бы по Твоей благодати я сподобился увидеть Тебя хоть один раз, тогда узнало бы сердце мое, что это божественное Твое видение и превосходящее слово и мысль святое Твое явление станет для меня непреложным обручением будущего и Божественного Твоего Царства. И наоборот, если не сподоблюсь увидеть Тебя хотя бы один раз в жизни, тогда сердце мое не будет знать того, буду ли я в будущей жизни наслаждаться славой Твоего Царства.

Посему, Господи, сподоби меня, молюся, увидеть Тебя и насладиться Твоим божественным и святым явлением. Ибо Ты, Господи, испытующий сердца и утробы всех людей, очень хорошо знаешь и о желании сердца моего, Твоего ничтожного раба, которое обращено к Тебе, Богу моему. Ибо, по Пророку, изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих [231]. Потому что Ты, Господи, будучи праведным во всем, милуешь и любишь тех, которые ради любви к Тебе обитают во дворах Твоих.

Об этой справедливости Твоей, Господи, нам предвозвестил Богоотец и Пророк Твой, сказав: Праведен Господь, и правды возлюби: правоты виде лице Его [232]. Потому что Ты, Господи, никого так не наделяешь дарами и не прославляешь так, как того человека, который прославляет Тебя всегда. Ибо Ты один милостив и препрославлен во веки веков. Аминь. Аминь. Буди, буди.

О том, какие духовные знамения бывают достойному и чистому иерею, благодаря которым он получает в душе истинное извещение о том, что он рукоположен законно (рукоположен же прежде всего благодатью Святого Духа) и что Святою Троицею принята его Божественная Литургия.

Когда чистый и достойный иерей входит во святой жертвенник, чтобы принести Сына Божия в жертву Небесному Богу и Отцу Его, то есть когда он входит во святой алтарь, чтобы совершить Божественную Литургию, его невидимо окружает множество бесплотных и божественных Ангелов, которые с крайним благоговением прислуживают ему на протяжении всей Литургии. Святые Ангелы, как и диаконы, сами без иерея не могут совершить сего великого Таинства. Потому во время Божественной Литургии они и занимают место диаконов, которые прислуживают и помогают иерею. Иерей подобен здесь некоему великому царедворцу, а Ангелы — царским воинам и служителям.

Славой земного царя являются его полководцы и воины. А славой Христа, Царя царствующих и Господа господствующих [233], являются Его священство и Ангелы.

Потому мы и говорим, что священство почитается Ангелами подобно тому, как почитается Христос. Так и полководцы получают от воинов почести такие, какие получает земной царь. Когда земной царь даст кому-нибудь власть или отличительный царский знак, тогда все остальные его подданные почитают этого человека так, как самого царя. Так и когда Небесный Царь запечатлел священство Своей собственной славой, тогда священство было почтено честью, превосходящей всякую ангельскую честь, и славой, превосходящей любую ангельскую славу.

Иерей почитался и почитается Церковью, то есть добрыми и благоговейными христианами, как почитается Сам Христос. Потому что во время Литургии иерей — личность, вместо личности Христовой [234]. Кто испытывает почтение и благоговеет пред иереем, тот почитает Христа и благоговеет пред Ним. А кто отвергает иерея, тот отвергает Христа.

Когда офицер земного царя входит в царские палаты, — входит с уверенностью и, приблизившись к царю, поклоняется и приветствует его с радостью. Потом же, сев рядом с царем, беседует с ним устами к устам, ухом к уху, оком к оку, любовью отвечая на любовь, так, как беседуют между собой два настоящих брата по плоти, любящих друг друга. И иногда полководец говорит царю, а царь слушает его с удовольствием. Иногда же царь говорит полководцу, а полководец слушает его очень внимательно и отвечает: «Да! Да, царь! Да будет так, да будет так!», как бы говоря: Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли [235]. А царские слуги и воины, видя, как царь выказывает такую любовь к своему другу-полководцу, почитают полководца больше прежнего. Благодаря же тому, что слуги видят, как царь поддерживает полководца и как беседует с ним, они будут слушаться царя, почитать его и благоговеть пред ним, а слава царя умножится и укрепится до концов вселенной.

Потому и божественные Ангелы благоговеют пред иереем и почитают его. Ибо иерей дерзновенно беседует с Царем всех Иисусом Христом, с Тем, на Которого они не смеют взирать открыто, благоговея пред величием Его славы и будучи не в силах обратить свой взор на неизреченное и божественное сияние Его лика. Но достойный иерей собеседует с Самим Христом устами к устам, так, как искренний и горячо любимый друг беседует со своим подлинным другом. Как тот человек, который отличается смелостью и является близким другом кого-либо великого, приходит к нему и беседует с ним наедине, так и иерей, по благодати священства имея дерзновение ко Христу, приближается к Нему и в таинственной беседе, то есть многой молитвой, в безмолвии и умеренным гласом, разговаривает с Ним о всех Таинствах. Ибо таким образом иерей произносит молит-вы, что являет две вещи: одна — крайнее величие Того Лица, с Которым он беседует, а другая — чистую любовь и многое дерзновение, которыми он обладает.

Когда чистый иерей начинает литургисать, сердце его радостно скачет, потому что чувствует, Кого оно примет. А когда он облачится в священные ризы, сердце его становится неким сладкоточным источником, потому что из него истекает нечто весьма таинственное, весьма дорогое, весьма честное и весьма сладкое, что некто назвал елеем радости [236], и очень точно. Потому что сердце этого чистого иерея изнутри (то есть внутренний человек) неким умным образом, но как бы чувственно, помазывается елеем радости .