Михаил Ахманов - Кононов Варвар

Конан погладил железный обруч, плотно сидевший на голове, затем вытащил из-за пояса нож и положил рядом с миской, в которой плавали остатки ягод.

– Мне колдун не страшен. – Он усмехнулся, лаская пальцами золотистый клинок. – Говорил я вам, что ведьма с зелеными глазами дала мне оружие и защиту от колдовских чар. Этот кинжал и обруч, что у меня на голове.

Эйрим и трое седоусых внимательно оглядели и то и другое. Потом хозяин Рагнаради произнес:

– Защита, брат Конан, дело твое, и дело опасное – ведь как испытаешь этот обруч, не сразившись с колдуном? – Тут Эйрим сделал паузу и покосился на своих соратников; те враз кивнули. – А вот оружие… его можно было бы и проверить. На вид – хороший клинок, клянусь Имиром… да только и у меня найдутся не хуже. Есть меч, откованный в дальних краях, в самом Иранистане – так им бревно перерубишь с одного удара. Однако…

– Однако скалу твой меч не возьмет, – сказал Конан. А потом развернулся и швырнул нож в очажный камень – да так, что лезвие погрузилось в него по самую рукоятку.

Некоторое время в горнице царила ошеломленная тишина. Ваниры рассматривали рукоять, сверкавшую аметистами и рубинами, чесали в рыжих космах, хмыкали и переглядывались. Конан молчал, понимая, что за мысли ворочаются под их толстыми черепами. Одно дело – послушать сказочные истории про остров в южных морях, про рыжую чародейку, про распрю ее с волшебником из Кро Ганбора; и совсем другое – убедиться, что те рассказы истинны.

В горнице, сложенной из толстых сосновых бревен, будто повеяло чем-то нереальным, колдовским. Дрогнуло пламя в очаге, взметнулись искры, таинственные отблески заиграли на клинках, развешанных по стенам; и чудилось, что шкуры, устилавшие полати, вдруг обратились в живых зверей, следивших за людьми сверкающими желтыми глазами.

Эйрим наклонился, поднял бочонок с аквилонским и приник к нему, гулко глотая; вино текло по широкой груди ванирского вождя, капало на стол и лавку. Потом он утерся, подошел к очагу, с видимым усилием выдернул из камня нож и долго разглядывал его, пытаясь найти царапины на лезвии. Но их не было.

– Я дал бы тебе за этот клинок один из своих кораблей, – произнес наконец Эйрим, – но даже не буду предлагать такого обмена. Лучше всади нож в брюхо колдуну. Прикончи его, и я – клянусь Имиром! – отдам тебе всю добычу, что возьму нынешним летом в теплых краях.

– Она мне не нужна, – сказал Конан. – Мне нужны воины, которые справились бы со стражей Кро Ганбора.

– Сотня из них – на моем подворье, – заметил Эйрим. – В стенах замка осталось человек пятьдесят, не больше.

– Я не хотел бы возиться с ними. Мне нужно добраться до колдуна.

– Что ж, – произнес Эйрим, возвращая Конану кинжал, – давай выпьем, брат мой, и обсудим, как приуменьшить их число. Если ты справишься с тварью из Кро Ганбора, я готов рискнуть и вырезать обе его полусотни. Скажем, завтрашней ночью…

Зазвонил телефон.

– Мэнсон? Это Халявин. Трудишься? Ну и как продвигаются дела?

– Успешно. Блондинку прикончил, теперь пиво пью. С ванирами.

– Надеюсь, виртуально и без Доренко?

– Святой истинный крест!

– Ну, хорошо. Я тут узнал, ты жениться собираешься? Вроде уже и помолвка была?

– Была, – признался Ким. – Проблемы тоже были, но, к счастью, рассосались.

– Рассосем еще одну, – тоном мудрого отца народов сказал Халявин. – Тебя тут аванс поджидает, восемь тысяч. Но с условием: первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки – потом.

– Намек понял. Благодарствую!

Короткие гудки отбоя.

“Вот это да!.. – подумал Ким. – Халявин-то человек оказался! Восемь тысяч отвалил в аванс, половину гонорара! Хватит на колечко, а еще…”

Дзинь! Дзинь, дзинь!

Звонила Варвара.

– Как поживаешь, Кимчик?

– Как Адам в раю, если б его не выгнали оттуда с Евой.

– Не тесно вам, голубки? А то ко мне перебирайтесь, моя ведь квартира трехкомнатная, с тахтой двухспальной и телевизором “Хитачи”. Мы с Олежкой и в вагончике перебьемся, к слону поближе. Мы привычные.

– Мы тоже. Как-никак, все при советской власти родились, – напомнил Кононов и справился о здоровье Облома.

– Уже на капусту с морковью перешел, значит, идет на поправку, – сказала Варвара. Потом негромко осведомилась: – Шмурдяк вас больше не цеплял? После того наезда? Не звонил, “шестерок” не подсылал? Не сманивал Дашку брильянтами?

– На Шипке все спокойно, – отозвался Ким и с гордостью добавил: – А брильянты я ей сам куплю. Колечко уже присмотрел, такое, знаете, венчальное-обручальное… Вы, Варя, не тревожьтесь, сестричка ваша в хорошие руки попала.

На том конце линии хихикнули.

– Еще бы! В руки мастера трень-бринь!

– Бусидо фэншуй, – строго поправил Ким и распрощался.

Походив по комнате, сосредоточившись и погрузившись в мир иной, он присел к компьютеру и написал: “Не пойти ли нам облегчиться? – произнес Эйрим Высокий Шлем, сын Сеймура Одноглазого…”

Телефон зазвонил снова.

– Мэнсон? Ты ящик смотришь?

– Не имею такой привычки. Я, Дрю, не смотритель, а читатель.

Ким, и правда, телевизором не увлекался. Из ящика ведь что наружу прет? В новостях – реальность, а все остальное – фантазии. Реальность была жутковатой, а что до фантазий, то их он мог придумать сам.

– Ты ящик-то включи, полюбопытствуй, – молвил Дрю. – Там про кабак наш освещают и про героя-варвара, изгнавшего злодеев.

Он пропел: “Нет мира в хайборийских королевствах!” – и повесил трубку.

– Чего любопытствовать? – буркнул Ким, вернулся к компьютеру, перечитал: “Не пойти ли нам облегчиться? – произнес Эйрим Высокий Шлем, сын Сеймура Одноглазого” – и добавил к написанному: “Самое время, подумал Конан; выпито немало да и съедено изрядно. Пора облегчиться, а затем продолжить переговоры. Ему никак не удавалось…”

Дзинь! Дзинь, дзинь, дзи-иинь!

“Ты становишься популярным”, – внезапно пробудившись, заметил Трикси.

Ким чертыхнулся, но к телефону подошел. Прежде – ни за какие коврижки! Выключил бы к дьяволу проклятый аппарат и сел работать. Но жизнь переменилась, и между “прежде” и “теперь” была большая разница. Такая рыжая, зеленоглазая…

Он снял трубку.

– Ким Николаевич? Это Славик. Нас по телевизору показывают! Дарья Романовна сказала, чтобы я вас предупредил.

– С какой целью? – поинтересовался Ким.

– Как с какой? Ведь интересно же! Дарья Романовна говорит…

– Что бы она ни сказала, я слушаю и повинуюсь, – прервал менеджера Ким. Аккуратно опустил трубку на рычажки, бросил тоскливый взгляд на экран компьютера и включил пылившийся в углу телевизор. Поплыли кадры – вывеска, дверь, зал ресторана с разбросанной и опрокинутой мебелью, потом послышалась скороговорка комментатора: