Maya di Sage - Двадцатый молескин

Секунды невозможного забытья, накатывавшего волнами. Он опустил руку вниз, и Майя хотела закричать: «Нет, не сейчас. Я же…» – но он не дал ничего сказать и опустил ее на ледяную скамейку, чуть теплую в одном только месте. Смотря в его спокойные глаза с глубокими одержимыми огоньками, Майя подавила приступ пронзительной боли. Капля крови стекла по внутренней поверхности бедра. Он учил оставаться сильной.

Майя полулежала на диване, подогнув под себя ногу, и рассматривала картинки в новом номере Vogue. За окном начинался обычный день пригорода Москвы, под хмурым небом сновали активные толстые женщины в нелепой одежде, кричали собаки. Дети прыгали на качелях, оглушительно смеялись группки подростков. Листья на редких тоскливых деревьях, привязанных к земле веревками с палками, почти все лежали на земле, а редкие смельчаки метались на ледяном осеннем ветру. Завыла собака, визг перешел в лай, затем в хрип и молчание. Качели ненадолго перестали скрипеть – ребенок испуганно уставился на серого бродячего пса – но через минуту возобновили ржавый монотонный скрежет.

В комнату зашла тетка. На ее бледном, худом лице читались усталость и раздражение.

– Почему ты не идешь обедать, а?! – с порога выпалила она. – Зову, зову, готовила три часа, а тебе лишь бы на диване валяться! Понятно, сама же ничего не заработала, куда уж помочь с обедом!

Взбесившись от ее тона с первой секунды, Maya The Furious злобно посмотрела на Арину и направилась на кухню, демонстративно шаркая по линолеуму. Сзади раздавались пронзительные крики, развивавшие тему безделья.

– Между прочим, не маленькая уже, четырнадцать – не десять! И на кого ты похожа, что за дырявая футболка!

– Это…

– Не перебивай! И знаешь еще…

Аринольду Великую было не остановить. Поток слов выливался из ее рта, как отравленная метамфетамином река, прорвавшая плотину. От ядовитых капель Сергей спасался у плиты, наливая в тарелку суп и тщательно изучая его состав. Собака забилась под стол и прижалась к ножке, поскуливая на каждом повышении голоса. Ярость разлилась по пустому желудку и поднималась всё выше. Майя видела только рот, открывавшийся и закрывавшийся с немыслимой скоростью, и ничего кроме рта с зубами.

– Заткнись! – крик вырвался из горла и отразился от кухонных стен. Подняла голову и заметила, что все смотрят на нее. Арина ошарашенно, Сергей с любопытством, собака с тупым удовлетворением. Волны пронеслись вокруг и сбили трамвай с рельсов, но поезд готов был запрыгнуть обратно, и всего через секунду ад потек бы прежним ядовитым потоком.

– Заткнись… – задыхаясь, прошептала Майя и вылетела из комнаты. Угол коридора, второй, поворот, схватить сумку с тумбочки и пальто, сорвав вешалку, разбросав перчатки по полу. Казалось, остановишься – и волна цунами настигнет, снесет и смоет, перемелет, выкинет на берег. Распахнула дверь и выбежала за порог.

Пульс бился в черепе, пока она бежала от серо-желтого здания в никуда, но подальше, к центру, к жизни, где в помещениях собираются сильные, красивые, молодые и амбициозные молодые люди. Мокрый снег расползался и скользил под ногами, как мокрая вата, обнажая промерзшую землю и асфальт. Пальто распахивалось на коленках от быстрого шага, и через пять минут они начали замерзать. Сначала приятно, потом жгуче-покалывающее ощущение распространилось вверх по бедрам и вниз до лодыжек, кратким всплеском перекинувшись на щеки и пальцы. Пустые перекрестки с высотками, то разноцветными, то серовато-бетонными, мелькали по бокам и возникали из-за поворота. Майя шла туда, где должен был быть центр, но не к метро, не к остановке, а просто – к жизни. Шла быстро, ехала на метро стремительно и ворвалась в квартиру Саши.

– Неделю я буду жить у тебя, – ультимативно произнесла в удивленное лицо одноклассника, и прошла в гостиную.

– Днем рождения Платона считается 7 таргелиона, день, в который, по мифологическому преданию, на острове Делос родился бог Аполлон, – мерным голосом зачитывала директриса очередную страницу учебника. – Во многих сочинениях философа проводится мысль о том, что бытием в подлинном смысле слова можно назвать только абсолютные сущности, сохраняющие своё бытие безотносительно пространства и времени. Такие абсолютные сущности называются в сочинениях Платона идеями, или эйдосами.

Сомов перебросил записку на заднюю парту. Фаликов развернул бумагу, открыл глупый рот и бесшумно захохотал. Сомов быстро повернулся и, довольный, состроил ванильную рожу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.