Александр Коломийцев - Становление

– Ну, уж нет, моё дело – рычаги, а вы, если такие командиры, что скомандовать не можете, сами грузите. Так подгонять трактор?

Мезенцев, напружинившись, поднял металлические тяги, Масляков воткнул палец в сцепку, оба дипломированных инженера влезли в сани, и геолог махнул рукой, указывая в конец профиля.

«Золотой» керн из-за диаметра бурения казался неподъёмным. Первые метры укладывались в одно, последние – в трехячеистые ящики. И от тех, и от других вскоре заныла спина, отяжелели руки, тело взмокло. Погрузка вдвоём была крайне неудобной и отнимала лишнее время на перетаскивание ящиков по кузову. Кострыкин так ни разу и не вылез из трактора, лишь поглядывал в заднее окошко на распаренных, неловких грузчиков.

«Вот она, хваленная рабочая взаимовыручка, – размышлял Мезенцев. – Не переломился бы, ящики по кузову передвигать. Или он себя к рабочей аристократии причисляет, и за черновую работу браться брезгует? Наверное, не помогает, из принципа, что мы инженеры. Да ведь я ещё не начальник, такой же работяга, как и он. Это они меня на вшивость проверяют. Проверяйте, не на того напали. Я работы не боюсь, отлынивать, да прятаться не собираюсь. За собой смотрите».

Кострыкин, между тем, дождавшись погрузки керна на одной точке, переезжал на следующую. Ему и в голову не приходило, в каком иезуитстве его подозревают. Он просто выполнял свою обычную работу. Мезенцеву же всё было внове, и каждому поступку, всякого человека он искал объяснение. Погрузка керна в его глазах выглядела вроде субботника, когда все равны, все товарищи, такие взаимоотношения ему нравились. Эту работу ему никто не поручал, он взялся за неё по собственной инициативе, то же самое и Масляков, в обязанности участкового геолога погрузочно-разгрузочные работы уж никак не входили. Подобного энтузиазма они были вправе ожидать и от тракториста, но Кострыкин был далёк от романтизации своего труда. Он был практическим человеком. Если участковый геолог собственноручно берётся за погрузку керна, стало быть, ему грош цена, как руководителю.

Они грузили ящики более часа, позволяя себе отдых лишь во время переездов с точки на точку. В тарахтенье кострыкинского трактора вплёлся посторонний звук, в котором через некоторое время без труда определился рокот другого трактора.

На перекрёстке стояла Валентина Матвеевна, предусмотрительно вышедшая на дорогу. Вскоре показался трактор с санями, на которых была установлена квадратная цистерна. Передок саней и борта облепляли люди. Выехав на профиль, трактор остановился, пассажиры горохом посыпались с саней.

– Что, идём в вагончик? Пусть Попов людей даёт, что ж мы, весь керн грузить будем? – проговорил Масляков, не задумываясь, что Попов наверняка пошлёт грузить керн того же Мезенцева.

В печке мощно гудело пламя, на плите шипел чайник. У двери густо припахивало соляркой. Попов разговаривал с мужчиной, одетым в куртку не привычного цвета хаки, а синего. Двое, глад-ковыбритый мужчина в годах с поредевшей шевелюрой и парень лет тридцати с залысинами, переодевались. Несмотря на различия в облике, двадцатилетнюю разницу в возрасте, старший был худощавым, младший – хорошо упитанным, нечто родственное, сближающее читалось в их лицах. На лице старшего застыло выражение укоренившегося раздражения, недовольства, словно окружающий мир доставлял ему ежеминутные страдания, и которому он ежеминутно был готов дать отпор, младший смотрел на окружающий мир ускользающим, сальным взглядом кухонного правдолюбца. Пятый, толстощёкий парень с носом картошкой, добродушным взглядом голубых глаз, одетый не в геологическую униформу, а по-деревенски – в изрядно поношенный серый пиджачок в крапинку, пузырящиеся на коленях брюки, толстыми ломтями кромсал любительскую колбасу с многочисленными жиринками по розовому срезу.

– Вот, Витёк, и твой начальник, – хихикнул лысоватый, притопывая сапогом. – Инженер!

Мезенцев, внутренне поморщившись, поздоровался в пространство. Последние четверть часа он прикидывал вариант знакомства, дабы не установился невзначай барьер отчуждённости, но и не представить при этом себя навязчивым, ищущим сочувствия и благожелательности. После реплики лысоватого, подавать кому-либо руку, расхотелось.

С большинством присутствующих Мезенцев был заочно знаком. Пожилой мужчина с неприятным лицом был Николаем Шишкиным, столько раз припоминаемым, скользкий тип – его помбур Генка Костомаров, а деревенский парнишка – его собственный помбур Витя Меньшов. Попов беседовал со слесарем Василием Синицыным, прибывшим на ремонт.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.