Никита Чередников - Если бы я был чародеем

– Нет, нам никак не миновать его. Ничего, это недалеко, да и сам лес вряд ли не сильно велик, мы его быстро проскочим. И да, там и самоубийцы тоже.

Вдоль обрыва над озером огня мы потихоньку шли к лесу, который находился неподалёку. Озеро изгибалось дугой и упиралось в стены города Дит. Старательно отворачиваясь от озера, я увидел на горизонте фронт огненного дождя, тучи которого были похожи на магму – чёрные с оранжево-рубиновыми просветами. Даже молнии в этих тучах приобретали зловеще-красный оттенок. К счастью, туда нам не нужно было. Вскоре обрыв сошёл на нет, и мы пошли вдоль берега. Меня так и тянуло посмотреть ещё раз на озеро, но это чувство было легко побороть.

Раньше я часто пытался представить себе Ад, но ни в одном из тех представлений он не был таким пустым и безжизненным. Первый и единственный чёрт по дороге к лесу самоубийц спал беспробудно. Возможно, это была его первая и единственная возможность поспать со времён сотворения, а может, это была кома, в которую он впал без магии. Иногда мимо нас проносились бесплотные тени, но они были молчаливы и быстро скрывались из виду. Все вокруг внушало скорее тоску и уныние, нежели парализующий ужас.

Наконец, мы дошли до леса насильников, как его назвал Стифф. Внешне он никак не отличался от обычного, хотя у деревьев не было листвы и росли они странно. Перевитые, спутанные, извращенные подобия привычных городских деревьев, берёз и тополей.

Как и с остальными кругами, почувствовать начало воздействия было невозможно. Лишь когда началась легкая паранойя и слуховые галлюцинации, стало ясно, что происходит. Там и тут мне начал слышаться зловещий скрип деревьев. Внезапно поднявшийся ветер встряхнул ветви, заставив их трещать. Меня аж подбросило от этого звука. Да и откуда в аду ветер? Чем дальше мы продвигались, тем большая паника меня охватывала.

– Началось, да? – спросил я.

– Да, именно здесь будут скоро страдать насильники, азартные игроки, богохульники и, как ни удивлялись бы современные СМИ, геи.

– Сообщество ЛГБТ в шоке. Лесбиянок и трансов тоже сюда запихнут? – задал я ответный вопрос, лишь бы не заорать от накатившего ужаса. Мне казалось, что где-то на границе поля зрения что-то мелькнуло. И ещё раз. И ещё. Ещё. Что-то темное, неразличимое.

Я обернулся, попытавшись поймать это нечто взглядом. Затем ещё раз. Ничего. Тем временем Стифф продолжил экскурсию, отвечая на мой вопрос:

– Трансвеститов – да, если не в этот круг, так к обманщикам. Нечего пытаться выдать себя за другой пол. А вот лесбиянки, увы, их Господь отправил в чистилище, как «заблудших овец». А поскольку оно, скорее всего, в том же состоянии, что и Ад, то сладкие грешницы попадают в рай, – произнес Стифф и закатил глаза. – Жаль. Уж мы бы их наказали, как надо.

– Да, общественность была бы в шоке. А мне как-то плевать, – сказал я, надеясь, что беседа сохранит мой разум от паники. Скрип превращался в неразборчивый шепот, угрожающий и пугающий одновременно. Мельтешения на границе зрения пропали, но было уже поздно – в каждом дереве я начал видеть что-то, а от каждой тени шарахаться. Я не знал, что высматриваю, но разум упорно шептал – «там кто-то есть».

– Ты это, держись, – поддержал меня Стифф. – Нам немного осталось, а ты не из тех, кто принадлежит этому кругу. Не сходи с ума.

Забавно, потому что именно это, на мой взгляд, и происходило. Самое ужасное в моём состоянии было то, что ситуация никак не разрешалась – наоборот, шёпот нарастал, а скрежет деревьев перерос в звуки дьявольской скрипки, раздирающей мне сознание. В корнях следующего дерева показались кости. Над ухом внезапно прокаркала ворона, заставив меня подпрыгнуть на месте. В едва сдерживаемой панике я закричал:

– Аааа, бежим! – и рванул было. Мою попытку прервала железная хватка руки Стиффа. Откуда у негл такая силища?

– Так, стой. Дыши, – сказал он так властно, что поневоле я последовал его словам. – Не суетись. Побежишь – попрощаешься с умом. Мы не покинем лес, если ты будешь в таком состоянии. Будем ходить по кругу до второго пришествия, в буквальном смысле. Сосредоточься – всё, что тебя пугает, всего лишь иллюзия.

Это помогло. Скрип утих, шепот – прекратился. А потом мы вышли на поляну, и на поляне той было особо темно, так что факел, всё это время горевший в руке, показался мне спичкой. На другом конце поляны, прислонившись спиной к дереву, сидел скелет. Никогда не боялся скелетов, даже более того – у меня дома лежала черепушка безымянного немца. Отец как-то привёз из командировки. Так что я подошёл посмотреть на этот экземпляр. Но подойдя, я задел ногой скелет, и череп спрыгнул с шеи и грохнулся о землю, разлетевшись на осколки. Посреди полной тишины этот звук был подобен звону колокола. А затем череп собрался, осколок за осколком, став вновь целым. И снова разлетелся. В этот момент мой мозг решил, что с него хватит, и отключился на какое-то время.

В себя я пришёл за пределами поляны, крича и визжа нечто нечленораздельное в руках у Стиффа, крепко державшего меня обеими руками. Осознав свои действия, первым делом я удивился. Потом заткнулся. Потом вернулся на поляну, и некоторое время смотрел на череп – он продолжал разбиваться и собираться. Развернувшись, я пошёл прочь, сказав чёрту:

– Ни слова.

– Даже не собирался. Знаешь, я привык к такому, каждый…

– Нет, я прошу тишины на следующие пять минут, – взмолился я, пытаясь восстановить свою нервную систему.

Конечно, это была ошибка – через две минуты страх начал потихоньку снова отвоёвывать позиции у разума. К тому же факел так и продолжил светить хуже спички. А темноты я с не то, чтобы боялся, но опасался. В детстве таких проблем не было, и я очень любил игру в прятки. Но однажды мои добрые и опекающие родственники решили, что я должен бояться темноты, и рассказали мне чудные байки о разной нечисти во тьме. Конечно, это были лишь слова, но прятаться в темноте я после этого перестал.

Впрочем, все эти нервы сыграли свою роль – перестав бояться неудачи, я сотворил маленький шар света. Когда понял, что сделал, собрался было удивиться, но передумал.

– Скажи, а почему именно череп? – не выдержал я молчания. Скрипы на фоне вновь появились. – Неужели это универсальный страх? Или другой человек на моём месте увидел бы нечто другое?

– Прав оба раза. Кому-то этот череп попадётся, кому-то нет. Череп сам по себе мученик – он принадлежал одному архинехорошему человеку. Хоть кто-то сохранился из старых друзей, – улыбнулся Стифф, потирая руки. Глядя на его ухмылку, я не мог не посочувствовать несчастному ублюдку.

– Умеют у вас гостей развлекать. Если бы мне не было так страшно, я бы даже посмеялся. Но мне всё равно кажется, что все эти пытки мозгов не особо сложные. Какой смысл пугать убийц и садистов?