Игорь Сотников - Опасайся человека одной книги. В преддверии

– Рядом с вами не сомневаться, в особенности, в себе – сложное дело, – ответ Фомы, если бы Яшка не был так увлечён своим перечислением его категорийных достоинств, скорее всего, подтвердил бы предположение Яшки на его счёт. От этого он, наверное, ещё больше бы, как говорят, позеленел. В общем-то, за него это проделал Кац, оставшийся в своём подслушивающем, гордо-внимательном к этой слишком часто поглядывающей друг на друга парочке, одиночестве.

– Это комплимент, – интонация ответа Люси, в зависимости от вашей смелости, подразумевала разную трактовку её ответа, где Фома был даже подозреваем в наличии у себя подобной смелости. В общем-то, ему самому хотелось её подозревать в таком же желании насчёт себя.

– Ну, я в иностранных словах не силён. Так что если вы, со своей стороны, меня подтяните во французском, то, во-первых, для лучшего взаимопонимания это пойдет нам обоим на пользу, что в последующем позволит мне разобраться в том, что же такое этот комплимент, – умеет же Фома заговорить зубы, отчего сам напрашивается на комплимент.

– Ну а во-вторых? – Люси, видимо, отлично знала, что такое комплимент и поэтому, уловив его суть, не стала отвлекаться на несущественное, а вот на необходимое решила узнать ответ.

– Что, во-вторых? – не совсем понимая, что от него хотят услышать, Фома переспросил Люси.

– Ну если есть «во-первых», то, значит, должно быть и «во-вторых». Или я что-то не так понимаю? – как говорится, на каждый камень найдется своя коса, в которую, если бы Люси заплела свои волосы, то она бы ей, наверное, до поясницы доходила. Ну а пока её ответ доходил только до Фомы, то он по дороге понял, что она не только правильно понимает, но к тому же также верно и считает, что очень понравилось Кацу, испытывающему всякий раз восторг при виде цифр входящего баланса его кредитной карты.

– Ну а, во-вторых, вы, я вижу, уже многое для себя и в себе подчеркнули от русских, – Фома, надо отдать ему должное, ловко умеет увести разговор в свою сторону.

– Вы это о чём? – Люси, как и любая девушка нежного возраста, не может не заинтересоваться, когда речь заходит о ней. От этого они очень часто отвлекаются от основной мысли, которая, впрочем, всего лишь подмысль той главной мысли, в которой только лишь она и существует. И Люси, забыв о своём вопросе, тут же переключилась на новую заинтересованность собой этим молодым человеком, который в ней увидел то, что она как никто другой лучше знающий себя, может быть, уже просто не обратила внимания и просмотрела. Ведь с каждым разом, по мере взросления, у тебя появляются всё новые причины для беспокойства, которые со своей заявкой на морщинку, этой, так сказать, новизной отодвигают на задний план, ещё вчера волнующие тебя, видимые только тобой проблемы. Так что, несмотря на то, что маловажность существования недочётов на твоей внешней представительной стороне, не может, в принципе, стоять на повестке лицевого дня, тем не менее, видимость себя в нужном и совсем не нужном свете, всё же несёт определяющую степень уверенности и самочувствия всякой молодой особы. И все эти некоторые кажущиеся ей недочёты, которые, может быть, только для неё, стремящейся к совершенству, являются этими недочётами, со временем из-за невозможности их устранения смиряют их с хозяйкой, которая уже и не обращает на них внимания. Когда как Фома взял и обратил, и тем самым взволновал Люси. От этого она даже остановилась и уже после внимательного взгляда на этого «смотри у меня» глядельщика, задалась своим вопросом.

– Ну я думал, что шпильки для повседневной носки одевают только у нас, – Фома определённо испугался такого проницательного взгляда Люси, и поэтому его ответ сквозил большой неуверенностью, на которую, между тем, последовала ответная очень любопытная и такая же неуверенная реакция Люси. Заметив движение голов, обступивших её, попутчиков и самого Фомы в сторону её туфлей, она сама не удержалась и, поддавшись этому стадному чувству (Ей-то чего смотреть на них, когда она уже сотни раз их видела, как сверху, в зеркало со стороны, так и в пылких взглядах прохожих.), обратила внимание на свои, очень даже ничего ноги, в этих красивых туфлях. Ну а для того чтобы их (кому что больше нравиться), лучше было рассмотреть, вытянула одну ножку вперёд, слегка подтянула штанину от брючного костюма (которому уже хватит наглеть и через шаг закрывать всю эту красоту) и выставила (со своим прицелом, уже сбить здравомыслие у этого слишком уж внимательного, что ему, в общем, не возбраняется, к ней Фомы.) её на обозрение.

«М-да», – очень явно читалось (Ну а что это значило, то разве возможно достать эту мысль, которая этим «м-да-эхом» отразилась из самой Марианской глубины души каждого смотрящего.) во взглядах окруживших её остолопов, которые, как будто в первый раз видели красивую ножку в туфельке. Между тем, это начало привлекать нездоровое внимание очень спешащих на выход приезжих гостей этого города любви. Они увидели в этом поведении этих незнакомцев, внимающем к исходящей от ног красоте, какой-то затаённый сигнал, требующий от них отбросить всю свою, всё равно ни к чему лучшему не ведущую спешку и, присоединившись к компании, однозначно эстетов женской красоты, внести свою посильную лепту в это обозрение.

– Ну разве плохо? – Люси выразительно высказалась и с преобладанием во взгляде этого чувства, посмотрела на окруживших её, «глаз не оторвать от её ног» глазельщиков, чья тень сомнения, только попробуй, возникни, тут же превратит этого неблагодарного, как выразился Яшка, в ассоциированного ею, вычеркнутого из членства её партнерской программы, уже и не понятно какого фоба.

– Ну всё, посмотрели и хватит, – заявила Люси, заметив, что её действия не остались без внимания со стороны ещё с десяток дополнительных, уже никуда не спешащих глаз гостей этого города. А ведь сердце каждого из них, при взгляде на эту её часть, уже поселилась прочувственная надежда на возникновение связующей нити с этими городом любви, которая для лучшего памятливого запоминания, должна облечься в сердечную связь. Ну а пока, чтобы они слишком себя не обнадёживали, Люси опустила штанину и приставила эту выставленную вперёд ногу в строгое соответствие со второй; тем самым закатав всем губу.

– Ну всё, пошли. А то такси нас уже заждалось, – Люси никому не дала опомниться, и, прихватив Фому за локоть, проследовала на выход, где их и вправду ждало такси, которое, впрочем, следуя своему потоку, могло ждать и кого-либо другого.

В общем, долго неразберая, они подошли к первому же такси, водитель которого, тут же был уличён в желании их отвезти хоть на край света, и поэтому его настрой только способствует посадке в этот евростандартный автомобиль, который мог бы, конечно, быть и несколько по больше. И если водителю такси, непонятно по какому праву, досталась лучшая доля, сидеть спереди и туманно лицезреть краем глаза на занявшую место на переднем пассажирском сидении Люси, то всем остальным, ничего другого не оставалось делать, как постараться, втереться в этот задний евро-формат пассажирского сидения и уже там попробовать, притереться к друг другу. Чему, в конечном счёте, несмотря на ваши желания или их отсутствие, всегда способствуют проезжие кочки, которые, надо отдать им должное, ещё не туда вас вотрут, в общем, даже туда, куда вам будет неугодно.