Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ

Морозная звездная ночь успокаивала тишиной. Волы дышали паром, мерно пережевывая корм. Невдалеке чернел лес. Южанка отошла к возам, взобралась на телегу, слушая зимнее безмолвие и глядя поверх темной стены деревьев на сияющие в вышине звезды. Внезапно ей показалось, что звезда сверкнула под пологом леса. Зараэль моргнула. Когда она открыла глаза, в глубине леса, то выплывая, то пропадая за стволами, засияли еще несколько серебристых огоньков. Южанку пробрал озноб. Она, вцепившись в край телеги, вгляделась в лесную глубь. Из-за стволов, не покидая границы леса, выплывали мерцающие голубым светом неясные фигуры. Спрыгнув с телеги, она со всех ног бросилась в хату.

– Там кто-то есть! – выпалила она, ворвавшись в дом.

– Где? – обернулись к ней.

– В лесу, – Зараэль запнулась. – Там что-то… плавает… голубое.

– А, – махнул хозяин без интереса. – Завсегда так ночью. Не пужайся, оне токма в бору. До сюда не ходют. Вот к ним ходить не след, так что ложись. Вона, на лавке тебе постелено.

– А кто это? – Зараэль села на лавку, покрытую овечьей шкурой и определенную ей постелью. Слова хозяина, произнесенные будничным тоном, немного успокоили её.

– А кто знат? – пожал плечами тот. – Я с ними не ручкался.

– Это духи проклятых жителей этого леса, – подал голос один из возчиков-стариков. – Слышал я сказ про этот лес. Но уж точно не помню всю историю. Песней-то она хорошо до ума доходит, а простыми словами и не передашь.

– И я слышал, – подтвердил Диниус, разлегшийся на полу на овчине и укрывшийся своим тулупом. – Этот сказ славно Барн-северянин поет.

– Уже не споет, – мрачно заметил однорукий. – Порешили его намедни в Вестроге.

– Как?! – всколыхнулся народ. – Как рука-то поднялась, на певца? Старика тем паче?

– А так. В трактире, говорят, в драке положили. Служивым песня не по нраву пришлась, они его и того…. А то певец добрый был. Он-то это предание точно знал. Да и других немало помнил. Руки б у того поотсохли, кто его кончал.

Люди замолчали, кто-то печально вздохнул. В эту минуту Зараэль поняла еще одну вещь – бардов убивать не след.

– А о чем история? – спросила она.

– О древних временах, – ответил старый возчик. – Кажись, об этих, как их, ельвах.

– Эльфах? – удивилась южанка.

– Об них. Вроде как междоусобица случилась, про чародея там еще, ну и про проклятие. Ладно, это все дела минувшие. А нам о грядущем дне думать надо. Спать.

В окно смотрели холодные, неизменные с начала времен, звезды. Проклятый лес, лишенный всякой сущей жизни, звучал тихими, нечеловеческими голосами. Зараэль, засыпая под людской храп и сопение, пожелала себе увидеть во сне минувшие дни.

Наутро собрались затемно. Пока хозяйка кормила постояльцев, хромой Зобешек помогал возчикам во дворе. Как только морозное алое солнце показалось на небосклоне, обоз двинулся к лесу.

– Как в лес зайдем, рот не раскрывай, – предупредил её дед Диниус. – И, гляди мне, не пой.

– Я не умею петь, – ответила Зараэль, забираясь в телегу и укутываясь дерюгой.

Лес был тих и мрачен. Черно-белый контраст снега и древесных стволов создавал ощущение потусторонности. На сугробах за обочинами не было ни тропинки, ни следочка. Зато дорога, по которой шел обоз, была укатана, затоптана и взрыта множеством ног, копыт и колес. С середины дня во встречном направлении потянулись обозы с провиантом, отряды ополченцев и ратников. Люди шли быстро и молча, опасаясь даже по нужде заходить в лес, пересекать грязную обочину, и пятнать девственную белизну снега. А старый и странный лес удивленно взирал на оживление, царившее в его нутре. Поток людей исчерпался к вечеру. Сумеречную тишину теперь нарушал лишь скрип колес да фыркание животных.

Южанка, покачиваясь в такт движению телеги, всматривалась в темнеющую глубину бора. Несколько раз ей показалось, что меж дальних деревьев, словно отражения в зеркалах, бесшумно проплыли видения цветущих зеленых полян и деревенских хат. Заворожено глядя на странные миражи, она внезапно осознала, что один из них движется в нескольких шагах от телеги в одном с ней направлении. Зараэль взглянула на возчика, но Диниус упорно смотрел только вперед, меж воловьих голов, на дорогу. Меж тем странный мираж подплыл вплотную к телеге. Зараэль в волнении разглядывала прозрачную, подсвеченную изнутри тихим голубоватым светом, сферу. И вдруг осознала, что её тоже рассматривают. Существо плыло рядом, и Зараэль увидела, как прозрачность туманится и превращается в её отражение. Южанка впервые после долгого перерыва смотрела на себя со стороны. Ей стало грустно от того, что она увидела. Она медленно высвободила руку из-под дерюги, и осторожно протянула её в сторону миража. Её отражение в сфере осталось неподвижным. Потом размылось, исчезло, вновь уступая место тихому голубоватому свечению. Сверкнул сапфир в кольце магистра на руке, которую Зараэль протянула к прозрачной капельке. И вдруг вместо спокойного голубого свечения внутри сферы вспыхнуло розовое пламя. С едва слышным стоном, полным муки и ужаса, мираж рванулся прочь от южанки, в глубину леса. И Зараэль увидела, как бор словно озарило зарёй – к белому и черному цвету примешался ало-розовый. Со стенаниями, звучавшими не громче пчелиного жужжания, странные обитатели леса устремились прочь от дороги, и исчезли в непроходимой чаще мертвого леса. Возчики, перепуганные странным видением, подхлестнули коней и волов, и обоз устремился вперед со всей возможной скоростью.

После заката выкатились из леса к деревушке, где и заночевали тем же манером, что накануне. Пока хозяин, которого Диниус называл Горасем, распределял многочисленных постояльцев в переполненной хате и на сеновале, Зараэль со смутным чувством причастности к судьбе мертвого леса стояла на его опушке. Ни одного огонька, ни движения или звука не послышалось из его черного нутра. На зов Диниуса Зараэль вернулась в дом. В эту ночь лес был тих и темен, на удивление обитателей деревни.

Утром Диниус поинтересовался у Зараэль.

– Куда тебе дальше-то? В Гризень со мной али в Зоротронд пойдешь?

– Мне в Сурзин надо, – подумав, ответила Зараэль.

– Это далече, – погладил макушку дед. – Ну, до Гризеня я тебя довезу, а там поворот тебе на Мескину. На юге хорошо, края мои родные поглядишь. Неспокойно там теперь, сама видала, сколь войска туда отправляют. Опять ронзейцы бузят. Ну да лорд Ригестайн быстро их утихомирит. А коли самого лорда увидеть доведется, поклон ему от меня передавай, – дед рассмеялся своей шутке.

– Непременно, – не улыбнувшись, ответила Зараэль.

Гризень, одноэтажный деревянный городок – не чета Вестрогу, прятался за внушительным замком наместника. Зараэль с интересом разглядывала крепость, пока повозка тряслась по дороге, огибая замок.