Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

— Продолжай! — также восторженно вторил мне вождь.

— Твои люди отважны!

— Продолжай!

— Твои люди мудры!

— Продолжай!

— Твои люди сильны!

Мне казалось, что я нахожусь на аукционе — мой голос звучал все громче и громче, но вождь, по-видимому, был доволен.

— Твои люди находчивы!

— Продолжай!

В запасе у меня было еще несколько эпитетов, но я уже заранее страшился момента, когда они будут исчерпаны. Вождь был не так уж глуп, и временами голова у него работала, как надо. Когда я выложил последнюю карту и моя "Ода на племя борано" внезапно оборвалась, вождь незамедлительно вмешался.

— Ты говорил хорошо и сказал правду, — театрально воскликнул он, а потом совсем тихо добавил: — Только надо было тебе говорить еще громче.

Наконец, я все понял. За моей спиной собралось множество народа, африканцы отличаются бесшумной походкой. А вождь отлично знал, насколько действенна лесть. Для меня это было приятной неожиданностью и в значительной степени облегчило мою роль.

— Что мои люди должны сделать для тебя? — спросил он.

— Твои люди — известные охотники. Я хочу, чтобы они ловили для меня зверей.

Вождь лукаво взглянул на меня. Я ответил ему тем же. Мы отлично поняли друг друга. В успехе переговоров сомневаться не приходилось.

— Мои люди придут в твой лагерь, — торжественно заявил он. — Мои люди будут ловить для тебя зверей. Я дам тебе лучших воинов моего племени.

Я отвесил ему низкий поклон и, довольный, направился к джипу.

Но чем ближе я подъезжал к лагерю, тем хуже становилось настроение: во мне проснулись угрызения совести, что я так некрасиво поступил по отношению к моим друзьям — покомо. Когда я вошел в лагерь, меня встретила глубокая тишина, во всяком случае мне так показалось. На душе было прескверно, но иного выхода я не видел. Нам необходимо было заключить мир с борано. Но как объяснить все покомо?

На следующий день рано утром от Мбала-Мбалы к нашему лагерю потянулась длинная вереница людей. Я был в смятении, не зная, чем все это кончится.

Вдруг я заметил нечто непредвиденное. Покомо сбились в кучу и напряженно смотрели в направлении Мбала-Мбалы. Вот от них отделился африканец, сыну которого Джон подарил рекламный самолетик, и медленно направился в мою сторону. По его лицу было невозможно что-либо понять.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросил я.

— Мы уходим.

Я молчал.

— Мы уходим, — повторил он, и я ждал, что он добавит "навсегда". В его взгляде не было ни малейшего осуждения.

— Если ты переправишься через реку, — продолжал он тихо, — и скажешь нам, чтобы мы пришли, покомо придут к тебе.

Сказав это, он вернулся к собравшимся. Построившись по двое, они покинули лагерь. Это было странное зрелище: от Мбала-Мбалы к нам направлялось племя борано, вброд через Тану уходило племя покомо.

На душе было тоскливо.

Но грусть в этих условиях непозволительная роскошь. В тот же день неподалеку от нашего лагеря начались большие маневры. К нам в лагерь пришло около ста пятидесяти человек из племени борано.

Я должен объяснить вам, в чем заключался новый метод отлова, который мы изобрели, придя к выводу, что в густых колючих зарослях нельзя будет ловить животных с джипа с помощью лассо. Мы поставили круглые загоны из высоких жердей и прочных плетеных стенок диаметром в тридцать пять метров. В стенки мы вплели листья и ветки кустов, растущих по берегу Таны. Эта своеобразная подушка должна была уберечь зверей от ушибов. От проема, ведущего в загон, прямо в заросли отходили заградительные полосы, длиной в несколько сотен метров. Соорудить их было делом нелегким. Маррей закупил в Найроби множество полиэтиленовых полотнищ и за два раза перевез их в лагерь. Буквально днями и ночами мы резали их на полосы длиной три метра и шириной двадцать сантиметров. Из них мы потом вили своеобразные веревки. При этой работе нам приходилось поочередно меняться. Вы только представьте себе, что значит нарезать тысячи полос! Эти блестящие полосы, казалось, все время блестели в глазах, даже когда их на самом деле не было перед нами.

Пластиковые заграждения, постепенно своеобразным коридором отходили прямо к зарослям. Метод заключался в следующем: загонщики по этому "коридору" должны были гнать из буша животных прямо в загон.

Казалось бы, просто, не правда ли? Я тоже так думал. Но мои иллюзии быстро рассеялись и, надо сказать, при довольно драматических обстоятельствах. Вы это сами увидите.

Мы начали обучение борано. Сделав из ящика большую доску, я прикрепил на нее оберточную бумагу. Я взял на себя роль генерала, который обучает свое войско. Нарисовав на бумаге схему, я начал объяснения.

— Это заросли кустарника, — показал я на конец "коридора". — Вы стоите здесь...

— Бвана, мы не там стоим, а здесь.

Я терпеливо объяснил им, что там они будут стоять, когда все начнется, то есть начнется отлов животных.

— Задача ваша очень простая, — продолжал я. — Образуя сплошной ряд, вы пойдете через заросли прямо к загону.

Тут я понял, что слова "образовать", "сплошной" и т. д. я должен исключить из своего урока и до предела упростить его.

— Вы встанете рядом друг с другом, пойдете вперед, при этом будете кричать, хлопать и бить палками.

— Мы будем биться? — обрадовались воины.

— Вы не будете биться, — мягко сказал я. — Будете бить палками по деревьям и своим шумом гнать зверей в загон.

После этого я рассказал им, какие существуют команды, и продемонстрировал, что это значит.

— Бегом вперед! — скомандовал я и пустился бегом. Они в изумлении наблюдали за мной.

— Быстрее! — скомандовал я и припустился еще быстрее.

— Стоять!

— Хлопать!

— Кричать!

— Стучать палкой!

Вероятно, вид у меня при этом наглядном объяснении был очень комичный, они посмеивались, толкали друг друга локтями, хихикали.

— Вы поняли?! — закричал я.

Все молчали.

— Я спрашиваю, вы поняли?..

— Поняли, — хором ответили они.

Я остался доволен и принялся объяснять дальше.

— Буш — это густая чаща, с очень неровной поверхностью, которая плохо просматривается, и в ней трудно ориентироваться.

Раскрытые рты и пустые взгляды подсказали мне, что слово "ориентироваться" я тоже должен исключить и сделать в лекции поправку.

— Над нами будет летать самолет, будет указывать нам направление, чтобы мы вышли к загону. Вам надо будет следить за ним и...

— Бвана, это невозможно, — прервал меня африканец, стоявший в первом ряду.

— Почему?

— Ведь мы должны смотреть себе под ноги. Мы не можем одновременно смотреть и вверх и вниз.

Раздались одобрительные возгласы и посыпались советы, предлагающие одним глазом смотреть на землю, а другим — на небо. Лекция застряла на месте.