Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Так или иначе, романы Понсона увлеченно читали как простолюдины, так и знать, и высокого ранга чиновники. Конечно, именно простолюдины составляли львиную долю аудитории – им, видимо, льстило, что действие романов Понсона разворачивалось преимущественно в высшем свете.

Горький в своей автобиографической повести «В людях» (1916) упомянул о влиянии на него в детские годы «Рокамболя», который «учил его быть стойким. Рокамболь принимал у меня рыцарские черты». Много позже, выступая на Первом съезде советских писателей 1934 года, Горький резко заклеймил этот роман с классовых позиций:

Одним из наиболее веских доказательств глубокого классового интереса буржуазии к описанию преступлений является известный случай Понсона дю Террайля: когда этот автор кончил свой многотомный роман о Рокамболе смертью героя, читатели организовали перед квартирой Террайля демонстрацию, требуя продолжения романа, успех, не испытанный ни одним из крупнейших литераторов Европы. Читатели получили еще несколько томов Рокамболя, воскресшего не только физически, но и морально. Это грубый, но широко распространенный и обычный для всей буржуазной литературы пример превращения душегуба и грабителя в доброго буржуа. Ловкостью воров, хитростью убийц буржуазия любовалась с таким же наслаждением, как и проницательностью сыщиков <���…> Горячая любовь европейского мещанства к романам преступлений утверждается обилием авторов этих романов и цифрами тиража книг.

В упоминавшемся выше романе «Таинственное наследство» роль ставшего затем знаменитым персонажа еще невелика; в полной мере уникальная жанровая модель книги формируется в подцикле «Воскресение Рокамболя» (1865–1866). С каждым очередным томом (всего их десять) масштаб главного героя возрастал (от мелкого жулика до главы мощной криминальной организации), а одновременно с этим присутствие элементов детектива в «Рокамболиане» становилось всё более отчетливым. Но всё-таки сам процесс расследования почти не интересовал Понсона. В 1908–1912 годах Артем Файар предпринял новое издание приключений Рокамболя, тем самым оживив память об этом цикле. Нет сомнения в том, что и Гастон Леру, и авторы «Фантомасианы» были многим обязаны Понсону дю Террайлю.

Что касается Поля Феваля (1816–1887), то он поначалу следовал в фарватере Эжена Сю, создав по заказу издателя роман «Лондонские тайны» (1843). Затем в романе «Сын дьявола» (1846) Феваль удачно закрепил канон Сю, соединив его с явно позаимствованным из «Графа Монте-Кристо» Дюма мотивом «отсроченной мести». В романном цикле Феваля «Черные мантии» (1863–1875) речь идет о деятельности могущественных криминальных сообществ, однако при всей изысканности предлагаемого Февалем жанрового коктейля собственно расследование преступления, как и в случае с Понсоном, автора не занимает. А в романе «Джон Демон» (выходил отдельными еженедельными выпусками в 1862–1863 годах) Феваль вообще лишает читателя необходимости напряженно гадать о том, кто же совершил жестокое убийство актрисы Констанции Бартолоцци; элементы детектива тут не более чем «затравка» для социально-психологического романа. Но вот что любопытно: полицейский в романе странным образом напоминает Холмса.

Следует напомнить также, что Феваль подвизался в различных жанрах, а самым известным его сочинением оказался «роман плаща и шпаги» «Горбун» (1857); его сын, которого также звали Полем, исправно продолжал именно эту линию творчества Феваля-старшего. Действие «Горбуна» разворачивается в самом конце XVII – начале XVIII столетия, в эпоху регентства Филиппа Орлеанского, и здесь мотив «отсроченной мести» получает новое развитие. Как подчеркивает исследователь Жан-Клод Варей, «Горбун» наряду с романами Дюма и другими «классическими» произведениями массовой литературы восхваляет – казалось бы, уходящую в прошлое – рыцарскую этику: аристократизм духа, верность данному слову и законам чести, преданность высоким идеалам добродетели, почитание женщины и готовность совершить подвиг ради нее… Показательно в этом смысле упоминание в одном из эпизодов о «возобновлении моды на странствующих рыцарей»: здесь генезис романа обозначен особенно четко. Книга вместе с тем стала наиболее востребованным у кинематографистов романом Феваля-старшего: было осуществлено шесть его экранизаций, самая известная из которых принадлежит Андре Юннебелю.

Конечно, Феваль как писатель состоялся еще до наступления «прекрасной эпохи». Однако значение его опыта для развития популярного романа в интересующий нас период трудно переоценить. Так, большой интерес представляет предисловие Феваля к своему роману «Фабрика преступлений» (1866). Здесь с редкостной для своего времени определенностью отражены установки творцов и заказчиков «массового чтения»:

На протяжении многих лет издатели неизменно заказывают нам истории преступлений, с тем чтобы порадовать почтенную и просвещенную публику. В театре царит безудержное веселье, а мелодрама окончательно перебежала в роман. Акции преступлений растут в цене, криминальные сюжеты продаются и приносят прибыль; если верить торговцам, во Франции сегодня насчитывается не то один, не то два миллиона потребителей, которым подавай лишь одно блюдо – преступление, и притом в сыром виде.

Вслед за этим автор гордо заявляет о том, что в своем новом произведении сумел перещеголять всех конкурентов по части кровавых сюжетов:

В среднем каждая глава включает в себя по 73 убийства, исполненных с особым тщанием. Некоторые убийства совсем свежие, а некоторые имеют солидную выдержку благодаря пребыванию жертв в подвале или рассоле. Приобретенной таким образом крепости еще больше возрадуются целые семьи читателей.

Премудрые граждане, которые изыскивают малоизвестные приемы уничтожения себе подобных или, на худой конец, нанесения им увечий, отыщут здесь сей товар в изобилии. Автор собрал тут новейшие способы изуверства и не прибегает ни к чьей подсказке – будь то потрошение маленьких детей, удушение беззащитных молодых девиц, изготовление чучел из старых дам или извлечение костей из господ военных.

Роль Феваля в истории массовой литературы в целом недооценена, хотя известный современный специалист по данной проблематике Витторио Фрижерио даже позволяет себе выстраивать апокрифическую «Святую Троицу»: Дюма-Отец, Сю-Сын и Феваль-Дух Святой (стоит в связи с этим подчеркнуть, что в 1876 году Феваль пережил самое настоящее религиозное обращение; умер он в парижском монастыре Ордена милосердных братьев). Сейчас об этом как-то подзабыли, но было время, когда Феваль являлся чуть ли не самым знаменитым французским писателем.

Учеником Феваля считал себя работавший некоторое время его секретарем Эмиль Габорио (1835–1873), который многими исследователями (включая и автора диссертации о творчестве писателя Р. Боньо) рассматривается как первый полноправный представитель детективного жанра во Франции, как первый образец развертывания «дедуктивного метода». (Последнее утверждение не универсально: венгерский исследователь жанра Т. Кестхейи считает, что персонажу Габорио «скорее подходит индукция, чем дедукция».) Исходя из такой постановки вопроса, французы получают возможность с гордостью заявлять, что детективный жанр родился не в туманном Альбионе, а именно на территории так называемого «Гексагона» (как они теперь любят именовать континентальную часть собственной страны, по форме напоминающую шестиугольник). Габорио обратился к литературному творчеству достаточно поздно – в 1861 году, после того как он устроился на работу в редакцию газеты «Веритэ» ( La Verité ; здесь-то и состоялось его знакомство с Февалем). Поначалу он писал юмористические рассказы и исторические сочинения, а в 1863 году перешел в газету «Ле Пэи» ( Le Pays ) и напечатал на ее страницах свой роман «Дело вдовы Леруж». Публикация не привлекла к себе особого интереса публики. Три года спустя, внеся в текст значительные коррективы, Габорио напечатал роман в другой газете – «Ле Солей» ( Le Soleil ); на сей раз успех был огромным. Примечательно, что первое отдельное издание книги (издатель – Эдуар Ле Дантю) было снабжено подзаголовком «судебный роман»; Габорио отнюдь не считал себя основателем какого-то принципиально нового жанрового образования. После этого Габорио пригласили печатать свои фельетоны на страницах «Пти журналь» ( Le Petit Journal ), а это с учетом высокой популярности издания уже было залогом настоящего и прочного успеха.