Нина Никитина - Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной поляне

на ней. Карьера князя Волконского не состоялась. «Рыжекудрая» Варвара вышла замуж за его друга С. Ф. Голицына и счастливо прожила с ним, родив десять сыновей. Она преподнесла мужу не только впечатляющее приданое, но и бесконечные дядюшкины фанты, с помощью которых он приобрел в Москве несколько домов на Никитском бульваре. Ее супруг не стеснялся обращаться к благодетелю с различными просьбами: то попросит «пошарить по планам», чтобы побольше приобрести земли, то напомнит о своей болезни, из-за которой он «сделал обещание не есть мяса по постам», и поэтому просит подыскать ему местечко для рыбной ловли.

В том же году двадцатишестилетний князь женился на некрасивой тридцатилетней княжне Екатерине Дмитриевне Трубецкой. Брак был по расчету, а потому и не стал любовным событием. В 39 лет у жены Волконского родилась дочь Мария. Маше не исполнилось и двух лет, как умерла ее мать. «Странные сближения» располагают к размышлениям. Модель женитьбы князя один к одному повторится в супружестве его дочери: тот же расчет в браке, такая же ранняя смерть и младенец Лев, которому не исполнилось и двух лет, когда он потерял свою мать. И еще: вполне банальная история несостоявшейся женитьбы деда впоследствии обросла героическими деталями в сознании его внука, который с нескрываемым восторгом любил вспоминать дерзкий и гордый отказ князя жениться на развратной барышне, повлекший за собой опалу, а впоследствии и забвение.

Но все это осталось в прошлом. Дед писателя предпочитал жить настоящим. В то время Россия была охвачена страстью к строительству и модой на Руссо и Вольтера. Наступал золотой век усадебной жизни. Дух Вольтера витал повсюду, каждый начал «возделывать свой сад». Россия с ее бесконечными просторами превратилась в «милую» страну усадеб. На этих просторах складывалась великая усадебная культура, ярко проявившая себя в архитектуре и ландшафте, где столичный апломб легко породнился с сельской вольницей.

Волконский, верный и последовательный «вольтерьянец», шел в ногу со временем. На 20 лет Ясная Поляна превращается в строительную площадку. Своей страс

тью и энтузиазмом он преобразовывал облик усадьбы, придавал ей благородные черты ампира, так пленившие впоследствии внука. Князь искусно вписал свой ансамбль в сложный рельеф, удачно используя элементы прежней планировки: въездную усадебную аллею «Пре- шпект», Большой пруд, регулярный парк «Клины». Господский дом строился основательно. Его великий внук в другое время и в другой реальности столь же тщательно будет воссоздавать дедовский ансамбль в романном пространстве «Войны и мира», с любовью воскрешая повседневную жизнь князя.

Именно в ампире князь Волконский нашел то, что искал — простоту, порядок и красоту. Он являл собой тот уникальный тип людей, в котором сопрягались порядочность и тонкий эстетический вкус. В нем всё — от одежды до душевного стиля — было a la classic. Свое прошлое, состоявшее из фрондерства и вольтерьянства, он блестяще реализовал в ансамбле, парке, сохранивших его фантазию и ностальгию. Созданная им усадьба стала итогом его жизни. Из военного человека князь вскоре превратился в творца, ведь усадебное искусство тем и прелестно, что сами обитатели становились безымянными живописцами и зодчими. Дух творчества в Ясной Поляне ассоциировался с дедом писателя.

Усадебная жизнь князя сопровождалась «восторженным уважением» и «похвалами его уму и заботе» о крестьянах и дворне. Эта забота о яснополянцах перешла от деда к внуку. Дед писателя был в меру строгим, избегал жестокостей. «Я думаю, — вспоминал Толстой, — что они были. Но восторженное уважение к его важности и разумности было так велико в дворовых и крестьянах его времени, которых я часто расспрашивал про него, что хотя я и слышал осуждения моего отца, я слышал только похвалы уму, хозяйственности и заботе о крестьянах и в особенности огромной дворне моего деда. Он построил прекрасные помещения для дворовых и заботился о том, чтобы они были всегда не только сыты, но и хорошо одеты и веселились бы. По праздникам он устраивал для них увеселения, качели, хороводы. Еще более он заботился, как всякий умный помещик, о благосостоянии крестьян, и они благоденствовали, тем

более что высокое положение деда, внушая уважение становым, исправникам и заседателю, избавляло их от притеснения начальства». Приведенный фрагмент свидетельствует о несказанном чувстве гордости потомка за своего сиятельного предка, о желании подражать мудрому хозяйствованию деда на своей земле, его разумному стилю жизни в общении с дворовыми и крестьянами. Будничные пристрастия князя Волконского сводились к разведению любимых цветов и оранжерейных растений. Вкусы его были не совсем обычны. Так, боевой генерал «терпеть не мог охоты», но зато обожал музыку, которая оказалась врожденной страстью для его внука. Он держал для себя и дочери «хороший небольшой оркестр», который исполнял сочинения Гайдна в регулярном парке «Клины». Вокруг огромного вяза размещались скамейки с пюпитрами для оркестрантов.

«Князь вовсе не был злодеем, никого не засекал, не закладывал жены в стены, не ел за четверых, не имел сералей, не был озабочен поркой людей, охотой и распутством, а, напротив, всего этого терпеть не мог, и был умный, образованный и вполне порядочный человек». Вот такая безупречная характеристика была дана князю Волконскому его внуком. Однако идеальный образ деда был несколько скомпрометирован его сожительством с горничной Александрой, от которой он имел детей, отсылаемых в воспитательный дом.

Но это не помешало восторженному отношению Толстого к своему предку, наделенному необычайно сильным характером, что особенно ярко проявилось в эпизоде с приездом Александра I, пожелавшего навестить князя в Ясной Поляне. По дороге император заснул и находился уже далеко от Ясной Поляны, забыв про обещание навестить Волконского. Князь запряг лошадей, догнал венценосца и доставил его в Ясную Поляну.

Каждый поместный владелец умел, как известно, «на десятине снять экстракт Вселенной всей». Князь Волконский свой «экстракт Вселенной» создал на территории много больше десятины. Его строительная концепция была продумана детально и со знанием дела. Свою усадьбу по всему периметру он окружил канавой, шутливо названной «ах-ах». На самом выигрышном месте

он построил ансамбль, состоявший из трехэтажного господского дома и двух одинаковых флигелей. «Как все, что строил дед, было изящно и не пошло, и твердо, прочно, капитально», — писал Толстой. С двух сторон усадьбу окаймляли березовые аллеи. Белизну домов подчеркивали зеленые лужайки, чудную картину завершал «аглицкий» сад. Не забыл князь и про хозяйственные постройки, и ковровую фабрику. Строительство осуществлялось им размеренно и поэтапно. Ансамбль получился «прочным и изящным», и привлекал к себе внимание путешественников, заинтригованных яснополянским «проспектом», «столбами у ворот». Людская, по мнению Толстого, была, как и многие архитектурные творения Волконского, построена с большим художественным вкусом и «делалась несомненно итальянцем». Прямой «Прешпект» вполне соответствовал облику деда писателя, с его высоко поднятой головой, темными глазами и густыми широкими бровями.