Олег Ивик - История разводов

Что же касается женщины, то она не могла не только требовать развода, но и убегать из дома и даже отлучаться на несколько дней без ведома мужа:

«Если замужняя женщина самовольно ушла от своего мужа и вошла в дом ашшурца в том же поселении, либо в другом, где ей предоставили жилье, поселилась с хозяйкой дома и переночевала там три-четыре раза, но хозяин дома не знал, что в его доме живет замужняя женщина, то, после того, как она была обнаружена, хозяин дома, чья жена самовольно его покинула, может ее изрезать и не забирать обратно к себе. Замужней же женщине, у которой жила его жена, должно отрезать уши».

Муж беглянки был вправе потребовать от хозяина дома, в котором приютили его жену, компенсацию: 3 таланта 30 мин олова либо жену самого хозяина (если он готов был взять женщину, у которой отрезаны уши). Если же хозяин знал о том, что в его доме скрывается замужняя женщина, «он должен уплатить втройне…». Впрочем, дело могло решиться и миром:

«Но если человек, чья жена самовольно ушла, свою жену не изуродовал, а забрал обратно к себе, то не будет никакого наказания и для прочих».

К беглым мужьям ассирийцы относились значительно лояльнее. Женщина должна была ждать своего мужа пять лет, если он «удалился и не оставил ей ни масла, ни шерсти, ни одежды, ни пищи, ни чего бы то ни было, и она не получает никакой пищи». Как прожить пять лет, не получая «никакой пищи», закон не разъясняет. Но по истечении этого срока изголодавшаяся жена «может уйти жить с мужем, который ей угоден». Однако, если у нее есть сыновья, которые ее кормят, то соломенная вдова обречена оставаться таковой всю жизнь, она «не может жить с другим мужем». То же самое касалось и женщин, чьи мужья были отправлены в долгосрочные командировки:

«А если это царь послал его в другую страну, и он задержался сверх пяти лет, его жена должна его ждать, она не может жить с другим мужем».

Если же супруг отсутствовал самовольно и брошенная женщина, поголодавши пять лет, вышла замуж, то первый муж, вернувшись, мог потребовать ее обратно в том случае, если он отсутствовал по уважительной причине: «болезнь ли его поразила, или он вынужден был задержаться, или его ошибочно схватили как вора…». Интересы нового мужа в этой ситуации тоже соблюдались: первый муж должен был дать ему «взамен своей жены другую женщину». Если же преступная жена не выдержала назначенный законом пятилетний срок, то никакого обмена не происходило:

«Муж по возвращении может, поскольку она не ждала его согласно договору, но была взята замуж, забрать ее вместе с ее приплодом».

Срок соломенного вдовства сокращался до двух лет для тех, чьи мужья попали в плен.

«Если женщина отдана замуж, но ее мужа забрал враг, а свекра или сына у нее нет, она должна два года оставаться верной своему мужу. Если в течение этих двух лет у нее не окажется еды, она должна пойти и объявить об этом…»

Объявлять о своем бедственном положении женщина должна была различным официальным лицам, в соответствии с ее социальным статусом. А те обязаны были на два года обеспечить жену пленника работой.

«…По истечении двух лет она может поселиться с новым мужем по своему желанию, и ей должны написать табличку, как вдове. Если затем ее отсутствовавший муж возвратился в страну, он может забрать свою жену, которая вновь вышла замуж. Он не может потребовать детей, которых она родила новому мужу, но лишь новый муж может их забрать».

В отличие от законодателей Двуречья, владыки хеттской державы не баловали своих подданных возможностью расторжения брака. Найденные археологами в государственных архивах Хаттусы (столицы хеттов) глиняные таблички со сводами законов, относящихся к рубежу XV—XIV веков до н. э., содержат почти три сотни параграфов – и лишь три из них говорят о разводе.

Браки у хеттов не считались личным делом супругов – семья жениха платила выкуп за невесту, а родственники невесты давали ей приданое, которое становилось собственностью семьи мужа. Для того чтобы пресечь передел имущества, у хеттов существовал закрепленный законом обычай левирата: после смерти мужа жена должна была достаться его брату, а после смерти брата – свекру, хотя бы в качестве второй жены. Если же свекор умирал, женщина должна была выйти за его брата. И ни о каких разводах и браках по любви она мечтать не могла, как, впрочем, и ее очередной муж.

Интересно, что хеттское законодательство строго регламентировало не только брачные, но и внебрачные связи. Например, с собственной мачехой можно было в таковую связь вступать только после смерти отца. Но делить с собственным отцом ложе одной и той же рабыни или блудницы хетту дозволялось. Зато закон под страхом смерти запрещал ему вступать в половую связь с быком. Если же «бык вскочит на человека, то бык должен умереть, а человек не должен умереть; в замену человека должна быть пригнана 1 овца и ее должны убить». При этом «если кабан вскочит на человека, то это не преступление». Как ни странно, кабан оказывался в привилегированном положении по сравнению с самими хеттами: «если кто-нибудь провинится со свиньей или с собакой, то он должен умереть». Но запрет на любовь со свиньями можно было компенсировать другими способами: «если человек провинится с лошадью или с мулом, то это не преступление».

Таким образом, свободный хетт, хотя и не мог развестись со своей свободнорожденной женой, имел немало возможностей для удовлетворения своих страстей. Что же касается женщин, то вступать во внебрачные связи могли преимущественно рабыни, вдовы и блудницы. Замужнюю женщину, застигнутую на месте преступления, муж имел право убить (как, впрочем, и ее любовника).

Положение женщины у хеттов вообще было достаточно бесправным. Например, побои, нанесенные свободной беременной женщине и приведшие к выкидышу, карались штрафом: полусикль серебра (цена одной овцы) за месяц беременности. А выкидыш, причиненный жеребой кобыле, карался двумя полусиклями. Супоросая свинья ценилась выше, чем женщина и чем кобыла: пойманный вор должен был заплатить шесть полусиклей за саму свинью и отдельный штраф за каждого поросенка. Если же кто-нибудь «покалечит ухо свободному человеку», то он должен заплатить двенадцать полусиклей – значительно больше максимального штрафа за выкидыш. Правда, в тринадцатом веке до н. э. штраф за побои беременной женщины увеличился до двадцати полусиклей.

За выкидыш, причиненный рабыне, штраф был в два раза ниже. Зато рабыни (как, впрочем, и рабы) пользовались завидным правом не только вступать в брак по любви, но расходиться с надоевшим супругом:

«Если свободный мужчина и рабыня полюбовно сойдутся, и он возьмет ее в жены, и они заведут себе дом и детей, а затем они поссорятся и согласятся разойтись, то они должны поделить между собой дом пополам; мужчина может взять детей, а женщина может взять 1 сына.

Читать дальше