Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Из всех приведенных выше письменных свидетельств и из сопоставления их с реальной географией следует, что на южных и западных склонах Минской возвышенности, а также на всем пространстве между нею и Припятью, в бассейне средне-верхнего Немана, на левобережье Припяти и правобережье Березины днепровской не позже середины II в. н. э. достоверно фиксируется этнос, название коего Σταυανοί (Στλαυανοί с опущенным λ) не может быть ничем иным, как греческой передачей этнонима-самоназвания *slověne. Этноним этот, по мнению ряда лингвистов, имеет значение «обладающие речью», «говорящие на своем языке». Приятие такого осмысления равносильно признанию того, что уже во II в. словене отчетливо отличали свой язык от наречий близкородственных им западных балтов — галиндов и судинов.

Опираясь на сопоставление свидетельств Маркиана Гераклейского, Аммиана Марцеллина и Плиния Старшего, приходим также к выводу, что на восточных склонах Минской возвышенности, у истоков Березины и на ее левобережье, а возможно, и вплоть до Десны, фиксируется этнос nervi (neuri), так же как и этнос st(l)avani, соседящий с областью доминирования ираноязычных аланов-сарматов. Эти nervi, в соответствии со свидетельствами гидронимии и данными лингвистики о соседстве ареалов различных языков, могут быть только одной из «срединно-восточных» групп балтопраславянского языкового массива. Восточнее их, как было упомянуто ранее, располагались иные этногруппы того же языкового континуума, обозначаемые как Golthe-, голядь и т. п. (Мачинский, Кулешов 2004).

Обращает на себя внимание выявляемое для I–II вв. близкое соседство ст(л)аванов-словен и нервов-невров и непосредственное соседство тех и других с аланами-сарматами. Невольно эта ситуация вызывает в памяти таинственное утверждение, дошедшее в списках «Повести временных лет» (ПВЛ): «…бысть языкъ словѣнескъ, от племени Афетова, норци, еже суть словѣне» (Лаврентьевский список); «нарѣцаемѣи норци, иже суть словенѣ» (Ипатьевский список). Эта фраза перекликается с перечислением народов в эпитафии, написанной в 558 г. Мартином Бракорским, посвященной святому Мартину Турскому и дошедшей до нас в трех рукописях. Ниже — ее текст, в скобках — варианты написания этнонимов.

Огромные и многоразличные племена присоединяешь ты к благочестивому союзу Христа: Alamannus, Saxo, Toringus, Pannonius, Rugus, Sclavus (Sclabus), Nara (Narra), Sarmata, Datus (Danus), Ostrogotus, Francus, Burgundus, Dacus, Alanus — радуются, что под твоим водительством познали Бога… (Свод… 1995: 357–360).

Е. Ч. Скржинская считала, что «следовало бы читать „Sclavus-Nara“, подразумевая под этими двумя словами представителя одного племени, а именно склава, склавена, который иначе мог быть назван „нарой“ („нарцем“, „норцем“)», т. е. жителем провинции Noricum. Но тут же она пишет: «естественно было бы ожидать формы Norensis, Noricanus или, по крайней мере, Nora» (Скржинская 1960: 211–212). Но даже эта «крайняя мера» не соблюдена, поэтому, ввиду беспрецедентного изменения корневой гласной, написание Nara/Narra нельзя считать обозначением жителя Норика. Это не мешает С. А. Иванову, автору комментария к тексту, переводить рассматриваемое место как «склав, норец», хотя он и признает, что для отождествления этих этнонимов «нет достаточных оснований» (Свод… 1995: 359–360).

Что касается текста ПВЛ, который обычно трактуют так же, отождествляя словен с населением римского Норика, то еще Ф. Браун резонно замечал, что из контекста следует, что в ПВЛ речь идет о всех «словенах» вообще, а не только о словенах Норика, о котором, добавлю, как о прародине словен не говорится ни в ПВЛ, ни где бы то ни было; более того, в ПВЛ первой прародиной словен отчетливо назван «Илюрик» (Иллирия). Наконец, Noricum никогда не был полностью заселен словенами; лишь в его восточной части в конце VI в. (позже написания эпитафии) появляются хорутане, западная группа словен.

Создается впечатление, что и в эпитафии, и в ПВЛ речь идет о каком-то этнониме, тесно связанном с этнонимом «словене», «sclavus», и что эта связь имеет глубокие корни в предшествующей истории словен. К этому можно добавить, кроме уже отмеченной связи ст(л)аванов-словен и нервов-невров, что на территории «словенской прародины» IV–V вв. н. э., где и зародилась корчакская (пражская) словенская археологическая культура, с одной и той же доминирующей возвышенности западнее Овруча текут реки Словечна (Славечна) и Норинь (Норин), а чуть севернее Словечны имеется речушка Нересна и поселок Наровля (подробнее — ниже). Напомню также, что юго-западнее области ст(л)аванов, в окрестностях реки Нарев, располагается выявляемая по данным гидронимии «Нурская земля» (Браун 1899: 82). Похоже, что этноним с корнем ner-/nar-/nor-/nur- был так же, как и этноним с корнем gal-/gol-, распространен и отражен в гидронимии и западнее и восточнее территории обитания древнейших словен-ст(л)аванов.

Однако, в отличие от венетов Тацита, которых он склонен причислять к германцам, несмотря на соседство с сарматами, и от ст(л)аванов Птолемея, которые лишь соседствуют с аланами, из сопоставления свидетельств Плиния, Аммиана и Маркиана следует, что в верхнем течении Борисфена (Березины) существовал этнос с названием nervi-alani, причем сами nervi-neuri занимали в этой системе подчиненное положение. Это вызывает аналогию с расположенным еще восточнее этносом Golthe-scytha (на карте Птолемея мы имеем аланов-скифов). Эти двойные этнонимы говорят не о существовании смешанных балтопрасловено-иранских этносов, но о некоторой зависимости первых от последних, о включении первых в зону доминирования степняков, среди которых во второй половине I–II в. лидирующее положение занимали аланы-скифы и роксоланы. Возможные формы этой зависимости уже были рассмотрены (Воронятов, Еременко 2006).

К вопросу о военно-политическом доминировании аланов в землях по Борисфену вплоть до истоков Березины-Борисфена имеет отношение следующее. По сообщению Диона Кассия, когда у императора Адриана (117–138) умер любимый конь по имени Борисфен, император поставил стелу с надписью на его могиле. Эта стела найдена, и надпись на ней начинается так: «Борисфен-алан, рысак цезаря…» (Нефедкин 2004: 149). Но дело в том, что император Адриан имел дело в Нижнем Подунавье не с аланами, а именно с роксоланами. Элий Спартиан сообщает: «…услышав о восстании сарматов и роксоланов, он отправился в Мезию, выслав наперед войска <���…>. С царем роксоланов, который жаловался на уменьшение дани (stipendiis), по разборе дела заключил мир» (SC II: 293). Не при заключении ли этого мира Адриану был подарен конь от «борисфенских алан» — т. е. от роксолан? По Страбону, роксоланы — сильнейшее из племен бастарнов, т. е. некие тесные отношения (доминирования?) связывали их с населением лесостепи и леса уже во II–I вв. до н. э. На Певтингеровой карте они помещены между Борисфеном и Западным Бугом. Вероятно, те аланы, что контролировали почти все течение Борисфена в конце I — начале III в., — это роксоланы, передовая часть алан, еще более усилившаяся с появлением в Причерноморье около 50–65 гг. основной массы их сородичей. Возможно, и многочисленные «сарматские» погребения I–II вв. на правобережье Среднего Днепра оставлены не аорсами (как принято считать), а роксоланами.