Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Причина всех этих зол — жажда власти, коренящаяся в алчности и честолюбии… Действительно, у главарей обеих городских партий на устах красивые слова: «равноправие для всех» или «умеренная аристократия». Они утверждают, что борются за благо государства, в действительности же ведут лишь борьбу между собой за господство. Всячески стараясь при этом одолеть друг друга, они совершали низкие преступления… Благочестие и страх перед богами были для обеих партий лишь пустым звуком, и те, кто совершал под прикрытием громких фраз какие-либо бесчестные деяния, слыли даже более доблестными… Так борьба партий породила в Элладе всяческие пороки и нечестья, а душевная простота и добросердечие — качества, наиболее свойственные благородной натуре, — исчезли, став предметом насмешек… Умеренные граждане, не принадлежавшие ни к какой партии, становились жертвами обеих, потому что держались в стороне от политической борьбы или вызывали ненависть к себе уже самим своим существованием… Содрогалась вся Эллада» [994].

Афины уцелели в этой смуте благодаря тому, что каждый афинянин в глубине души индивидуалист и питает слабость к частной собственности, а также потому, что афинское правительство удачно балансирует между социализмом и индивидуализмом в умеренном регулировании деловой жизни и богатства. Государство не боится регулирования: оно ограничивает размер приданых, стоимость похорон и женских платьев [995]; оно облагает налогами и контролирует торговлю, следит за соблюдением установленных мер и весов и надлежащего качества — насколько это позволяют человеческая находчивость и плутовство [996]; оно препятствует вывозу продовольствия и вводит в действие строгие законы, регулирующие и карающие деятельность купцов и торговцев. Оно бдительно следит за хлеботорговлей и сурово — вплоть до смертной казни — взыскивает с монополистов, возбраняя покупку более семидесяти пяти бушелей пшеницы зараз; оно запрещает ссуды под отбывающие грузы, если только на обратном пути в Пирей не будет доставлено зерно, и возбраняет вывоз более трети груза зерна, прибывшего в афинский порт [997]. Храня хлебные запасы в государственных амбарах и выбрасывая их на рынок, когда цены растут слишком быстро, Афины следят за тем, чтобы цены на хлеб никогда не были непомерными, чтобы на голоде народа не сколачивались миллионы, чтобы ни один афинянин не умер от истощения [998]. Государство регулирует богатство посредством налогов и литургий, убеждая или заставляя богачей субсидировать флот, драму и театральные выплаты, позволяющие беднякам посещать игры и представления. Во всем прочем Афины защищают свободу торговли, частную собственность и возможность получать прибыль, видя в этом необходимые инструменты человеческой свободы и самый мощный стимул для промышленности, коммерции и процветания.

При этой системе экономического индивидуализма, смягчаемого социалистическим регулированием, богатство сосредоточивается в Афинах и распространяется достаточно широко, чтобы предотвратить радикальный переворот; в античных Афинах частная собственность пребывает в безопасности. Между 480 и 431 годом число граждан с приличными доходами удваивается [999]; растут государственные доходы, увеличиваются государственные расходы, и тем не менее казна полна, как никогда прежде в греческой истории. Экономический фундамент афинской свободы, предприимчивости, искусства и мысли заложен прочно и легко выдержит любые расточительные выходки Золотого века, кроме войны, которая обратит всю Грецию в развалины.

Считается, что каждый афинский гражданин должен иметь детей, и все силы религии, собственности и государства направлены на порицание бездетности. При отсутствии потомков правилом является усыновление, и за располагающих к себе сирот выплачиваются немалые деньги. В то же время право и общественное мнение признают детоубийство законной предохранительной мерой, которая препятствует чрезмерному росту населения и ведущему к нищете дроблению земельного надела; любой отец вправе бросить новорожденного на произвол судьбы, если сомневается в том, что ребенок от него, либо если тот хил или увечен. Детям рабов редко позволяют выжить. Девочек подкидывают чаще, чем мальчиков, так как каждую дочь полагается снабдить приданым, и, выйдя замуж, она переходит из дома и услужения тех, кто ее вырастил, в услужение тем, кто не был причастен к ее воспитанию. Подкидыша помещают в большой глиняный сосуд и оставляют близ храма либо в каком-нибудь другом месте, где он легко может быть спасен теми, кто желал бы его усыновить. Родительское право бросить ребенка допускает безжалостную евгенику и вместе с суровым естественным отбором при помощи трудностей и конкуренции способствует превращению греков в сильный и здоровый народ. Философы почти единодушно одобряют ограничение семьи: Платон будет призывать к избавлению от всех слабых младенцев, а также тех, что родились от низких или престарелых родителей [1000], тогда как Аристотель будет ратовать за то, что аборт предпочтительнее детоубийства [1001]. Гиппократовский кодекс медицинской этики возбраняет врачу осуществление аборта, но греческая повитуха весьма опытна в этом деле, и ей не препятствует ни один закон [1002].

В течение десяти дней после рождения ребенок официально принимается в семью после религиозного ритуала вокруг очага и получает подарки и имя. Обычно грек носит всего одно имя, как Сократ или Архимед; но поскольку старшего сына принято называть именем деда по отцу, часты повторения и греческая история населена множеством Ксенофонтов, Эсхинов, Фукидидов, Диогенов и Зенонов. Во избежание путаницы иногда добавляют имя отца или название места рождения, например, Kimon Miltiadou — Кимон, сын Мильтиада, Diodorus Siculus —

Мы не располагаем свидетельствами существования у греков контрацептивов [1003].

Диодор Сицилийский; проблема может быть также решена с помощью шутливого прозвища, например Callimedon — Краб [1004].

По закону после принятия в семью ребенок не может быть брошен и воспитывается со всей любовью, какую родители расточают на своих детей в любую эпоху. Фемистокл называл своего сына подлинным правителем Афин; ибо им, Фемистоклом, самым могущественным лицом в городе, управляет его жена, которой управляет их ребенок [1005]. Многие эпиграммы «Греческой антологии» проникнуты нежной родительской любовью: