Сергей Мезин - Дидро и цивилизация России [litres]

Дидро приветствовал такие проекты, как создание закрытых учебных заведений, а также воспитательных домов для сирот, где дети воспитываются в духе свободы, но полагал, что их выпускники мало что смогут изменить в обществе. Скорее, они сами подпадут под разлагающее воздействие существующих отношений. Да и само существование этих учреждений целиком зависит от властей. Столь же искусственными, по его мнению, являются академии, в которых иностранцы пытаются продвигать науки и художества. Их учреждение не является результатом общественного развития, а потому таланты не находят себе применения в обществе [438]. Как видим, от рассуждений о судьбах культуры и искусства, начатых еще в салонах, Дидро переходил к более глубокому анализу базовых отношений в обществе.

Дидро не терял окончательно веры в реформаторские возможности Екатерины. Фрагменты из третьего тома свидетельствуют о том, что он пытался дать практические советы. Прежде всего, философ отмечал, что для дальнейших преобразований нужна стабильность власти и строгий порядок наследования престола [439]. В противном случае страна наполнится восстаниями и междоусобицами. (Дидро имел в виду печальный опыт дворцовых переворотов в России XVIII века.) Он осуждал петровский закон о престолонаследии. Для народа недостаточно иметь законного монарха: надо, чтобы он заботился о народном благе. В России это невозможно без изменения формы правления. Российский деспотизм держится на всеобщем рабстве. Никто из подданных не может быть уверенным в безопасности своей личности и имущества. По-видимому, не случайно, говоря о деспотизме и крепостничестве, Дидро обращался к памяти Петра I.

Конечно, Дидро больше интересовали настоящее и будущее России, чем ее прошлое. Однако он понимал, что исходным пунктом развития современной России были реформы Петра. Поэтому, прежде чем давать Екатерине конкретные советы, он критически оценивал знаменитого русского реформатора [440]. Дидро отдавал должное лишь гению Петра, его личному величию. Но он отказывался видеть в нем законодателя и реформатора, принесшего пользу своему народу. Более того, слава Петра обратилась во вред его преемникам, ибо он оставил им «ужасную и губительную идею, что подданные – ничто, а монарх – все». Он убил в России саму идею свободы.

Дидро продолжал говорить о добрых намерениях Екатерины, но он видел, насколько трудно ей действовать в условиях России. Философ заметил, что она действует в некоторых случаях иначе, чем Петр, ожидавший наибольших успехов в реформировании России от молодых людей, посылаемых учиться за границу [441]. Екатерина же обратила внимание на воспитание молодых людей, создала школы для дворян. Что еще лучше, она создала школы для простолюдинов, которые могут теперь учиться полезным ремеслам.

Чтобы ускорить достижение поставленной цели, Дидро вновь предлагал такое средство, как иностранная колонизация. Правда, не такая, которую осуществила императрица в 1764–1765 годах, в результате чего иностранцы в России «нашли лишь рабство, нищету, смерть, где немногие избежавшие этих бедствий томятся в ожидании близкого конца» [442].

Выстраивая по-новому общественные отношения в целях достижения общего блага, Екатерина должна умерить свое стремление к военным успехам в Европе (здесь и далее Дидро дословно повторял свои слова из отрывка, написанного для первого издания «Истории обеих Индий»), перенести столицу из Петербурга, уничтожить все виды рабства, обеспечив тем самым появление «третьего сословия». Философ завершал свое наиболее развернутое суждение о цивилизации России, вновь излагая свой план естественного развития общества: «Во всем надо начинать с начала… Изучайте развитие общества… Следуйте постоянному ходу природы, бесполезно стараться избежать его» [443].

Помимо того, что было написано Дидро, «История обеих Индий» содержит еще ряд материалов о России, собранных и проанализированных Рейналем. Они касаются различных вопросов: торговли с Китаем, попыток найти прямой путь в Среднюю Азию и в Индию, торговли с Персией и Персидского похода 1722 года, населения, доходов и военных сил России. Иногда Рейналь даже несколько расходился с Дидро в своих суждениях. Например, говоря о крепостничестве как главной отличительной черте русского общества, он все-таки отмечал наличие «класса свободных людей» с оговоркой: «он настолько незаметный, что Европа долгое время не знала о его существовании» [444]. Рейналь упоминал попытку Петра I превратить часть крепостных в буржуа, дав свободу крестьянам, имеющим солидный доход в 2500 ливров, но при условии, что их наследники будут выплачивать наследникам их хозяев то, что взималось с них до освобождения [445]. Речь идет об указе от 7 ноября 1723 года, который разрешал записывать в посад крестьян, имеющих торг на сумму более 500 рублей, при условии обязательного платежа помещичьих доходов наравне с оставшимися в вотчине крестьянами [446]. Автор считал, что хороших результатов эта попытка не принесла: «эти новые буржуа, не имея образования и моральных принципов, стали в большинстве торговцами, принося в свое новое состояние пороки, которые они усвоили в рабстве, и передавая их потомству. Современное поколение еще чувствует свое происхождение». Вместе с тем Рейналь в своем тексте развивал мысль о том, что Петр I «слепо предпочитал» Петербург Москве, питал слабость к городу, который он сам основал, а также о том, что строительство военного флота раньше, чем возник флот коммерческий, свидетельствует об искусственности реформ. Вслед за Альгаротти автор сравнивал насильственное введение искусств и литературы в России с выращиванием экзотических фруктов в теплицах: «Эти экзотические растения погибнут в стране, как гибнут завезенные издалека растения в нашей почве». Этот образ «экзотических растений» подхватил и Дидро в одном из писем к Фальконе [447]. Таким образом, мы видим некую общность идей, касающихся России, в кругу авторов, близких к Дидро. Мысли о «тепличном», насильственном реформировании России, высказанные Альгаротти, нашли параллельное развитие в сочинениях Жокура, Рейналя, Дидро [448]. Участие Дидро в «Истории обеих Индий», несомненно, придавало ей политическую остроту.

В третьем издании «Истории обеих Индий» Дидро дал законченное изложение своей концепции цивилизации применительно к России. Усвоив идеи историков и философов шотландской школы (У. Робертсон и др.) об этапах эволюции общества в зависимости от хозяйственной деятельности на пути к современной цивилизации, Дидро понимал цивилизацию как естественный постепенный процесс, не терпящий скачков. Он полагал, что культуру и цивилизацию следует «выращивать» на собственной почве, начиная с элементарного развития экономики. Обязательным условием создания цивилизованного общества для Дидро являлась свобода – экономическая и политическая.