Сергей Аверинцев - История Византии. Том II

Пренебрежение военными нуждами страны и разрыв с провинциальной знатью, превращавшейся в основную военную силу империи, был чреват серьезной опасностью, поскольку положение на границах империи становились все более напряженным. В Южной Италии успешно действовали норманны, угрожая византийским владениям, а византийское правительство ограничивалось тем, что призывало папу и немцев к активной борьбе. Венгры в 1064 г. заняли Белград. В том же году кочевые племена торков (узов) вторглись в балканские фемы, и только вспышка чумы положила предел их распространению [662] О дате см. В. Златарски. История…, т. II, стр. 115, бел. 2. Ср. Д. А. Расовский. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии. — SK, 6, 1933, стр. 9. . На восточных границах все большую силу приобретали сельджуки, которые подвергли жестокому разграблению Армению и в 1064–1065 гг. заняли после продолжительной осады Ани. Правда, султан Алп-Арслан не решался перейти к военным действиям против Византии и ставил своей задачей покорение Сирии и Египта, но в самом конце правления Константина отдельные сельджукские отряды стали просачиваться сквозь границу и нападать на города Малой Азии [663] Г. Острогорский, вообще несколько сгущающий краски при описании царствования Константина X, полагает, что сельджуки вторглись в Малую Азию и штурмовали Кесарию под командованием Алп-Арслана (G. Оstrоgоrskу. Geschichte…3, S. 284). В действительности имел место набег независимого сельджукского отряда, руководимого Афшином (Сl. Сahen. La premiere penetration turque en Asie Mineure. — Byz., XVIII, 1948, p. 25), да и то, скорее всего, в 1067–1068 гг., уже после смерти Константина. .

Смерть Константина X в мае 1067 г. еще более осложнила и внутреннюю и внешнеполитическую ситуацию. Формально страной управляла теперь вдова Константина Евдокия [664] См. К. Flасh. Die Kaiserin Eudocia Macrembolitissa. Tubingen, 1876. , как регентша малолетних сыновей, фактически же власть оказалась в руках вождей служилой знати, среди которых наиболее значительную роль играли брат покойного императора кесарь Иоанн Дука [665] B. Leib. Jean Doukas, cesar et moine, son jeu politique a Byzance de 1067 a 1081.— AB, 68, 1950, p. 163 sq. В присяге умирающему мужу, которую произнесла Евдокия, специально оговаривалось, что она сохранит привилегии кесаря Иоанна и не попытается передать власть своим родственникам, т. е. родне патриарха Кирулария [N. Oikonomides. Le serment de I'imperatrice Eudocie (1067). — REB, 21, 1963, p. 107. 77–80]. и снова выплывающий на политическую сцену Пселл. Но одновременно с этим и провинциальная военная аристократия подняла голову. Во главе заговора против Евдокии стал дука Сердики Роман Диоген, прославившийся победой над печенегами. Мужественный и сильный человек, Роман принадлежал к каппадокийской знати и хорошо понимал опасность наступления сельджуков. Впрочем, составленный им заговор не удался: Роман был схвачен, привезен в Константинополь и приговорен к смерти. Он уже прощался с жизнью, когда события приняли неожиданный оборот: то ли широкоплечий красавец приглянулся вдовствующей императрице, то ли при дворе нашлась группа влиятельных лиц, понимавших, сколь неразумно отправлять на эшафот одного из лучших полководцев, — как бы то ни было, смертную казнь заменили ссылкой в Каппадокию, в родные места Диогена, а к концу того же 1067 г. Роман был возвращен в столицу, получив титул магистра и должность главнокомандующего.

Но и на этом не остановилось стремительное возвышение Романа. Однажды вечером Евдокия призвала к себе Пселла (так во всяком случае он сам рассказывает) и, обливаясь слезами, принялась жаловаться на бедствия, переживаемые государством. «Разве ты не знаешь, — говорила она, — что положение нашего царства становится все хуже и хуже, потому что непрерывно вспыхивают войны, а варварские толпы грабят весь Восток?» Пселл с присущей константинопольскому сановнику медлительностью не советовал императрице сразу принимать решение, сославшись на поговорку: «Сегодня изложи, завтра выслушай». Но Евдокия возразила своему советнику, сказав, что ей не о чем размышлять, что все уже решено: она вручает царскую власть Роману Диогену [666] Psellоs, II, p. 155 sq. Об этом императоре см. Р. Karolidis. Οαυτοχρατωρ Διογενης Ρωμανος. Athenai, 1906. . Как ни старались Пселл и кесарь Иоанн воспрепятствовать выполнению этого замысла, 1 января 1068 г. Роман Диоген был провозглашен императором. Евдокия выходила за него замуж — вопреки присяге, которую она дала, — а сыновья Константина X оставались соправителями.

По существу Роман IV Диоген продолжал политику Исаака Комнина, да он и открыто опирался на могущественный род Комнинов, женив своего сына на Феодоре Комниной. Для укрепления государства он считал необходимыми две вещи: упрочение императорских доменов и обновление армии. К этому и сводилась его деятельность. Императору принадлежали домениальные земли в различных областях Малой Азии — от Мелангеев на западе до фемы Харсиан: во время похода на восток он вел армию через свои поместья, черпая там необходимые материальные средства [667] Attal., p. 124.10–14, 146.2–9. Атталиат специально отмечает случай, когда Роман не остановился в «императорских деревнях» (ibid., p. 144. 1–5). О строительстве в одном из поместий Романа см. Anna Соmn., I, p. 90. 14–16. . Особое внимание Роман уделил войскам, которые он при вступлении на престол застал в жалком состоянии: славные некогда подразделения состояли из немногочисленных воинов, да и те страдали от голода, не имели ни оружия, ни боевых коней. Знамена были истрепаны. Даже Атталиат, который временами осуждает Романа, должен признать, что новый император в короткий срок создал боеспособное войско [668] Attal, p. 104. 18–19. . Наконец Роман решительно вмешивался в церковные дела, по собственному усмотрению и без церковных выборов назначал епископов [669] На это жаловался константинопольскому синоду митрополит Мокиса (S. В. Кugeas. Γραμμα του Βυζαντιου Ρωμανου Διογενους. — «Εις μνημην Σ. Λαμπρου». Athenai, 1935, p. 574 sq. Cp. H. G. Beek. Kirche…, S. 70). : он рассчитывал, видимо, использовать церковь как инструмент для укрепления государства.

Если провинциальная военная аристократия поддержала Романа, то служилая знать сразу оказалась в оппозиции. На первых порах сторонники кесаря Иоанна были бессильны что-либо сделать, а сам он в конце концов покинул столицу и удалился в Вифинию. Пселл находился под подозрением, несмотря на неумеренные восхваления императора, который, по его словам, страну, потрясенную бурей, восстановил и избавил от великой опасности [670] Psellоs. Scripta minora, II, p. 6. 26–28. . «Я никого так не любил и так не превозносил, [как нового государя]», — жаловался Пселл в одном из писем, но награды он не получил — ни экономии, ни выдач из казны [671] C. Sathas. Bibliotheca graeca, V, p. 491. 9; 21–25. . И он, подобно кесарю Иоанну, подумывал об отъезде из Константинополя. «В деревню, дорогой мой, в деревню! Есть у меня на западе маленький хуторок, туда уеду, там скроюсь» [672] Ibid., p. 492. 9–11. . Оттесненные от власти вожди столичной знати мечтали об отмщении и в конце концов сумели нанести Роману удар, от которого ему уже не удалось оправиться.