Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Какъ патр. Никонъ въ то время представлялъ свое положеніе, можно судить по излагаемому митр. московскимъ Макаріемъ въ его “Исторіи Рус. Церкви” (т. XII): “Въ предисловіи къ Служебнику, изданному въ августѣ 1655 г. по благословенію самого Никона, говорится, что Богъ даровалъ Россіи “два великая дара”, — благочестиваго и христолюбиваго великаго государя царя Алексѣя Михайловича, и великаго государя святѣйшаго Никона патріарха; что оба эти великіе государи “предстательствоваста” на московскомъ соборѣ 1654 г.; что “богоизбранная сія и богомудрая двоица”, по окончаніи собора, “повелѣша” собрать въ Москву древнія св. книги, “богоизбранная сія сугубица” послали свои граматы къ цареградскому патріарху Паисію; что, по полученіи отвѣта отъ Паисія, “благочестивая сія и богомудрая двоица” созвали новый соборъ въ Москвѣ и проч. Въ заключеніи писалось: “Да дастъ же имъ, государемъ, по пророку, желаніе сердецъ ихъ... да возрадуются вси, живущи подъ державою ихъ ..., яко да подъ единѣмъ ихъ государскимъ повелѣніемъ вси, повсюду, православніи народи живуще, утѣшительными пѣсньми славити воздвигшаго ихъ истиннаго Бога нашего”.

Монастырскій приказъ, какъ упоминалось, не былъ уничтоженъ, но на время потерялъ свою силу. Вопреки Уложенію, которое запретило увеличивать церковныя имѣнія, патріаршій домъ обогатился новыми вотчинами. Когда Никонъ строилъ новые монастыри — Иверскій, Крестный и Воскресенскій, царь далъ имъ богатѣйшія вотчины. Но въ то же время, никогда еще не было такихъ большихъ сборовъ съ церковныхъ земель, какъ при Никонѣ. Самъ патріархъ выставилъ въ полѣ до 10000 воиновъ; столько же выставили монастыри. Патріархъ, обладая большими средствами, увеличивалъ свои домовыя богадѣльни, раздавалъ богатыя милостыни, дѣлалъ пожертвованія для улучшенія тюремъ. Никонъ окружилъ себя пышностью, выстроилъ новый дворецъ и употреблялъ всѣ средства тогдашняго искусства для украшенія соборовъ и сообщенія пышности своему богослуженію. Лучшія облаченія, хранившіяся въ патріаршей ризницѣ, принадлежали ему. Штатъ патріаршаго дома былъ при немъ даже многочисленнѣе, чѣмъ при Филаретѣ. Въ церковныхъ дѣлахъ власть его была неограничена. Онъ отписывалъ изъ отдѣльныхъ епархій вотчины и церкви, а также лучшіе монастыри въ патріаршую область или къ богатымъ монастырямъ, имъ воздвигнутымъ. Имъ лишенъ былъ безъ собора каѳедры владыка Павелъ коломенскій и запрещенъ въ служеніи владыка Симеонъ тобольскій. У нѣкоторыхъ бояръ онъ распорядился сжечь вывезенные съ запада картины и органы. Какъ бы въ противодѣйствіе Уложенію, Никонъ издалъ вновь пересмотрѣнную и дополненную имъ Кормчую и убѣдилъ царя разослать воеводамъ выписки изъ градскихъ законовъ Номоканона въ дополненіе Уложенія для обязательнаго руководства на судѣ. (Знаменскій).

Никонъ обязывалъ духовенство читать въ церквахъ поученія, самъ усиливая свою ревность въ проповѣдываніи. Онъ требовалъ отъ духовенства должнаго знанія св. Писанія и церковной службы, христіанской жизни, дабы служить примѣромъ для пасомыхъ. Ставленниковъ для своей обширной епархіи онъ испытывалъ самъ. “Никонъ”, пишетъ митр. Макарій, “обходилъ ихъ съ книгой, заставлялъ каждаго читать и пѣть и тутъ же полагалъ свои резолюціи на ихъ просьбахъ”. Очень строгъ былъ онъ съ духовенствомъ, не исполнявшемъ его требованій. Архидіаконъ Павелъ алеппскій пишетъ: “Патріаршіе стрѣльцы постоянно обходятъ городъ, и какъ только встрѣтятъ священника или монаха нетрезваго, немедленно берутъ его въ тюрьму и подвергаютъ всякому поношенію: мы сами видѣли патріаршія тюрьмы, наполненныя этими несчастными, которые находились въ самомъ плачевномъ положеніи, обремененные тяжелыми цѣпями и колодками на шеѣ и ногахъ ... Замѣченные въ пьянствѣ, или въ нерадивомъ исполненіи пастырскихъ обязанностей ссылались въ сибирскіе монастыри”.

Старался Никонъ строгими мѣрами установить образцовый порядокъ въ монастыряхъ, въ особенности въ трехъ, имъ основанныхъ. Боролся онъ противъ новшествъ въ иконописи, отстаивая древній византійскій стиль, возставалъ противъ заимствованій съ Запада. Борясь съ хомовымъ пѣніемъ и многогласіемъ, онъ добивался раздѣльно-рѣчнаго пѣнія, придавая благозвучіе вводимымъ имъ партеснымъ строемъ пѣнія. Царю нравилось единогласіе, установленное Никономъ еще въ Новгородѣ, и онъ ввелъ таковое въ своей придворной церкви, откуда оно стало распространяться и по другимъ церквамъ.

Никонъ и на патріаршемъ престолѣ оставался строгимъ къ себѣ инокомъ, соблюдавшимъ всѣ церковныя службы съ такой ревностью, что всегда имѣлъ при себѣ во время богослуженія древнѣйшіе требники, для сличенія обрядовъ и молитвъ. Митр. Макарій пишетъ: “Патріархъ Никонъ весьма любилъ церковное богослуженіе, для котораго столько потрудился при исправленіи церковныхъ книгъ и обрядовъ... Каждый день посѣщалъ всѣ службы въ своей домовой церкви, и очень часто служилъ самъ. Богослуженіе Никона отличалось торжественностью, особенно въ большіе праздники, когда онъ священнодѣйствовалъ въ соборной церкви. Съ нимъ обыкновенно служили нѣсколько митрополитовъ и архіепископовъ, которые становились не рядомъ съ нимъ, а по сторонамъ, вмѣстѣ съ архимандритами и прочими священниками... Архидіаконъ Павелъ, описавшій торжественное и длительное богослуженіе въ Успенскомъ соборѣ, страдавшій отъ холода, проведши семь часовъ на ногахъ “на желѣзномъ помостѣ, подъ вліяніемъ сильной стужи и сырости, проникавшей до костей”, вмѣстѣ съ тѣмъ признаетъ: “мы были поражены изумительной правильностію и порядкомъ всѣхъ этихъ церемоній и священнодѣйствій. Несмотря на то, что мы чувствовали сильный холодъ и великую усталость вслѣдствіе долгаго стоянія безъ движенія, мы забывали объ этомъ отъ душевнаго восхищенія, созерцая такое торжество православія...”.

Велика заслуга патр. Никона въ дѣлѣ исправленія богослужебныхъ книгъ. Содѣянное имъ въ этой области будетъ изложено дальше. Преобразованія, проводившіяся имъ очень рѣзко, увеличили число его враговъ, которыхъ и безъ того было достаточно. Касаясь ихъ, Знаменскій отмѣчаетъ, что значеніе Никона держалось единственно на его личной силѣ и на любви къ нему царя, опорахъ недостаточно прочныхъ. “Орудіемъ, которымъ эти опоры были подломлены”, говоритъ онъ далѣе, “были многочисленные враги Никона, дѣйствовавшіе противъ него со всемъ усердіемъ личнаго раздраженія. Прежде всего своимъ великимъ государственнымъ, крутымъ характеромъ, привычкой сталкиваться со всѣми, власть имѣющими, онъ вооружилъ противъ себя сильную партію бояръ; противъ него были Стрѣшневы — родня царя по матери, Милославскіе — родня первой супруги царя, Морозовъ — царскій своякъ, сама супруга царя Марія Ильинишна, составитель Уложенія князь Одоевскій, бояре Долгорукій, Трубецкой, Салтыковъ и друг. Семенъ Стрѣшневъ до такой степени ненавидѣлъ Никона, что назвалъ его именемъ свою собаку и выучилъ ее подражать патріаршему благословенію. Всѣ эти люди зорко слѣдили за патріархомъ, ловили всякій случай, гдѣ онъ слишкомъ рѣзко выставлялъ свою власть, перетолковывали каждый его опрометчивый шагъ, а такихъ шаговъ много допускалъ горячій человѣкъ, не умѣвшій владѣть собой и не обращавшій вниманія на то, что говорилъ и что дѣлалъ. Затѣмъ много враговъ явилось у Никона по поводу его церковныхъ исправленій, которыя были имъ введены очень круто, съ обычной его самоувѣренностью и со всѣмъ деспотизмомъ личнаго авторитета. Привычка не обращать вниманія на другихъ поставила его въ самое невыгодное положеніе между двумя сильными партіями, партіей новизны, стремившейся къ Западу, и партіей старины. Образованные бояре, вродѣ Морозова, Романова и др., раздражены были не менѣе старовѣровъ, когда патріархъ, вводя свои церковныя “новшества”, въ то же время возставалъ противъ новыхъ государственныхъ понятій и проблесковъ новой цивилизаціи. Между приверженцами старины было тоже не мало сильныхъ людей, нѣсколько бояръ, духовникъ царя Стефанъ Вонифатьевъ, уважаемый протопопъ Іоаннъ Нероновъ и др. Наконецъ, противъ патріарха было все духовенство, раздраженное его строгостью, недоступностью, жестокими наказаніями, усиленными поборами въ патріаршую казну и на войско и доведенное имъ до послѣдней степени приниженности”.