Джон Робертс - Мировая история

Эта великая эпоха культурного разнообразия охватывает продолжительный период человеческой истории. За некоторыми традициями нам придется вернуться в III столетие до н. э. и оттуда возобновить наше повествование, а проломы в стене, отделившей их носителей от остальных народов, останутся незаделанными много позже XV века н. э. А до того времени большинство цивилизаций развивалось в основном в своем собственном ритме, только иногда поддаваясь воздействию серьезных потрясений, источники которых находились снаружи. Исключениями для данного правила служили воздействия, которые великие кочевые империи центрального евразийского центра оказывали на остальной древний мир. Они представляются временными по сути, зато являются главными предвестниками изменения, случившегося в 1-м тысячелетии нашей эры. И за ними последуют новые потрясения, которые в конечном счете затронут человечество от Испании до Индонезии и от реки Нигер до Китая. Должен будет появиться ислам как последняя из великих религий, родившаяся на Ближнем Востоке, то есть в колыбели древнейших цивилизационных традиций, преемником которых во многих отношениях данное вероучение и станет. И ислам послужит преобразованию мира способами, тоже совершенно новыми для человечества.

На протяжении более тысячи лет, то есть со II века до н. э. до XIV века н. э., земли Центральной Евразии были ключевыми территориями развития истории человечества. Лучший способ представить себе центральную роль данной территории состоит в том, чтобы присмотреться к пространству между корейскими границами и равнинами Восточной Европы как к транспортерной ленте, по которой перемещались технические приемы и представления, а также народы через массовое переселение и попеременное возвышение очень крупных, но обычно нестойких империй. С времен хунну, бросивших вызов китайцам на заре династии Хань, до монголов, правивших практически всем миром в XIII веке, центральная евразийская степь представляла собой территорию, где сходились и пересекались многочисленные пути, связывавшие Китай, Индию, Ближний Восток и Европу, иногда посредством войн и завоевательных походов, но чаще в результате торговли и обменов религиозными верованиями. Для человечества в целом этот период истории ознаменовался последними случаями покорения оседлых народов их кочевыми соседями, и невозможно понять суть перехода от классического к современному миру, не изучив его последствий.

Территория, на которой все это началось и которую мы, не придумав лучшего слова, называем Центральной Евразией, представляет собой громадную область, которая в виде огромного коридора простирается с востока на запад приблизительно на 6,5 тыс. километров. На севере ее стеной стоит сибирская тайга; южную границу обозначают пустыни, мощные горные цепи, а также Тибетское нагорье и граница Ирана. Основную часть этого коридора занимает поросшая травой степь, граница которой с пустыней постоянно перемещается. В тех пустынях к тому же сохранились крупные оазисы, которые всегда составляли отличительную черту их системы хозяйствования. В оазисах обитало оседлое население, образу жизни которого всегда завидовали кочевники, их непримиримые враги. Самые богатые оазисы, причем встречавшиеся достаточно часто, находились в долине между крупными реками, известными грекам как Окс (Амударья) и Яксартес (Сырдарья). Там выросли города, известные своим богатством и ремеслами – Бухара, Самарканд, Мерв, – и торговыми маршрутами, связавшими далекий Китай с Ближним Востоком, и из Европы купцы шли по ним.

Первым степным народом, повлиявшим на формирование всеобщей истории мира, считаются хунну, то есть кочевники, которые на протяжении пяти веков на переломе эпох до и после Рождества Христова населяли территорию нынешней Монголии и восточные области Синьцзяна. Хунны постоянно враждовали с китайцами в период династии Хань и вторгались с оружием вглубь этой новой китайской империи до тех пор, пока их мощь не истощилась из-за внутренних неурядиц, а правители династии Хань не смогли подчинить их южную конфедерацию. Так как все известные нам сегодня сведения о хунну (в том числе и их имя – сюнну, переделанное на европейский лад в хунну) почерпнуты из китайских источников, внутреннюю структуру их государства достоверно представить сложно. Наравне с многочисленными государственными объединениями Центральной Евразии, появившимися после хун-ну, их государство могло представлять собой коалицию различных этнических групп, объединенных общими обрядами и верованиями, зародившимися в ходе войн. Во главе такого государства могла стоять правящая верхушка, подобная семье, связанной клятвенными узами и кровным родством. Конфедерация племен хунну сложилась в мощную военную машину, решающей силой которой считалась легкая стремительная конница. Действенность этой конницы основывалась на вооружении и тактике, заимствованных у китайцев, и применявшихся в целях сохранения господства над населением всей восточной степи.

Иногда хунну причисляют к одной группе с гуннами, появившимися в западном районе Центральной Евразии приблизительно во времена распада последнего государства хунну на востоке. В то время как между двумя этими историческими категориями могла существовать некая недоступная нам связь, не приходится сомневаться в том, что после любого возможного союза с конфедерацией хунну дошедшие до Европы гунны должны были пережить ряд культурных и политических преобразований. Следовательно, все предположения о происхождении гуннов упираются в два важных аспекта жизни в центральных областях Евразии, сохранившихся до нашего времени. На их территории отсутствуют естественные преграды, служащие непроходимыми препятствиями на путях, пролегающих между восточной и западной степью. Народы с их религией, языками, идеями и техническими приемами пользовались полной свободой передвижения от одного края великих равнин до другого. Конечно, если им не приходилось останавливаться из-за внезапных изменений политической конъюнктуры или войны. При такой свободе передвижения открывались самые широкие возможности для торговли, а также для общественных преобразований, в результате которых у этнических групп, пересекающих данную степь, менялись отличительные особенности, вероисповедания и даже названия.

При всем этом образ жизни народов, населявших эту обширную территорию Центральной Евразии, претерпел совсем незначительные изменения. Хунну точно так же, как и скифы, составлявшие господствующую часть населения западной степи приблизительно одновременно с ними, господствовали над востоком, где как кочевники они пасли лошадей, крупный рогатый скот и овец, перемещаясь с одного пастбища на другое. Они прекрасно овладели искусством верховой езды и ловчее остальных народов использовали составной лук, служивший главным оружием конного лучника, отличавшимся повышенной мощью в силу его конструкции. Такой лук, в отличие от традиционного, изготавливался из соединенных вместе полос дерева и рога. Ремесленники хунну умели изготавливать изысканные ткани, резные и декоративные изделия, но традиции создания собственных городов и поселков у этого народа не существовало. Как кочевники они активно занимались торговлей, причем даже с весьма удаленными странами и народами. Как раз купцы, а не воины данной кочевой группы вступили в общение с представителями великих империй – Китая, Персии и Восточной Римской империи. Но, увидев собственными глазами богатство оседлого мира, они, естественно, возжелали приобщиться к нему, если не с мечом наперевес, то хотя бы потратить на новую жизнь свои запасы серебра.