Джон Робертс - Мировая история

Арабские армии наконец-то остановили и на Востоке тоже. Замечательным фактом для многих представляется то, что византийцы в этой связи снова переживали подъем духа, хотя только после двух осад Константинополя и сокращения территори Восточной империи на Балканах и Западной Анатолии. В Центральной Евразии арабское войско в 751 году нанесло поражение китайской армии династии Тан на Памирском нагорье, но не стало преследовать врага на территории самого Китая. Граница ислама установилась вдоль Кавказских гор и по реке Окс (Амударья) после крупного поражения арабов от хазар в Азербайджане. На всех фронтах в Западной Европе, Центральной Азии, Анатолии и на Кавказе волна арабского завоевания в середине VIII века наконец-то стихла.

Арабское нашествие шло с перерывами. Иногда наступали периоды затишья в арабской неудержимости, когда разгорались междоусобные ссоры непосредственно перед учреждением Омейядского халифата. В последние два десятилетия VII века шла ожесточенная борьба мусульман против мусульман. Но на протяжении долгого времени обстоятельства складывались в пользу арабов. Их основные великие враги в лице Византии и Персии находились под гнетом тяжких обязательств на других фронтах, и на протяжении многих веков они не могли разрешить непримиримые противоречия, возникшие между ними. После того как Персия пошла ко дну, Византии все еще приходилось сражаться с врагами на западе и на севере, отмахиваясь от них одной рукой и сцепляясь в мертвой хватке с арабами другой. Нигде арабы не сталкивались с противником, сопоставимым по силе с Византийской империей, более близким, чем Китай. По этой причине они продолжали свои завоевания до предела географической досягаемости или привлекательности, и иногда их поражение показывало, что они перенапряглись в своих устремлениях. Но даже когда встречали грозных соперников, арабы тем не менее располагали большим военным преимуществом.

В их армии набирали воинов из числа тех, кто не мог добыть пропитания в Аравийской пустыне и имел незавидную альтернативу; в армию их гнала перенаселенность родных земель. Огромным моральным стимулом для них служила вера в пророка, обещавшего им, что после смерти на поле битвы с неверными их душа отправляется прямо в рай со всеми положенными блаженствами. К тому же они прокладывали себе путь к победе в землях, народы которых зачастую уже созрели для выражения недовольства своими правителями; в Египте, например, византийская религиозная ортодоксия вызвала к жизни раскольничьи и враждебные меньшинства населения. Однако, даже когда все факторы складывались вместе, достижения арабов все равно заслуживают восхищения. Фундаментальное объяснение их достижений должно лежать в движении великих масс мужчин, стремящихся к духовному идеалу. Арабы думали, что исполняют волю Божью и создают по ходу дела новое братство людей; они сами себя заводили на подвиги, как это позже будут делать революционеры. А первые завоевания послужат лишь прелюдией к началу повести о роли ислама в нашем мире. По размаху и сложности роль ислама можно сравнить разве что с ролью иудаизма или христианства. В какой-то момент все выглядело так, будто для ислама нигде не существует никаких преград. Время опровергло такое предположение, но одна из великих традиций цивилизации состоит в том, что она создается за счет завоеваний и преобразований.

В 661 году арабский губернатор Сирии Муавия I назначил себя халифом после успешного восстания и убийства (хотя не его руками) халифа Али, приходящегося кузеном и зятем пророку. Так закончился период анархии и раскола. Тем самым к тому же удалось заложить фундамент халифата Омейядов. Узурпацией власти Муавия I установил политическое господство над арабскими народами и аристократами племени курайшитов, то есть теми самыми людьми, которые выступили против Мухаммеда в Мекке. Муавия I объявил своей столицей Дамаск, а позже провозгласил наследным принцем собственного сына. Через такое нововведение внедрялся принцип династической передачи престола.

Восхождение к вершинам власти Омейядов также послужило началом раскола внутри ислама, так как приверженцы одной из групп инакомыслящих мусульман – шиитов – настаивали на том, что право на толкование Корана принадлежит исключительно потомкам Мухаммеда. Убитый халиф Али, говорили они, считался Богом назначенным имамом, облеченным правом на передачу своего поста потомкам; на него распространялась божья защита от греха и ошибки. Высказываниям пророка и первых имамов под названием хадисы придали статус главных текстов шиитов наравне с Кораном. Со временем такому убеждению шиитов суждено было получить особую идейную роль в Персии, Месопотамии и Азербайджане, где теперь большинство населения придерживается верования тех же шиитов. Но внутри ислама как такового они часто относились к преследуемому меньшинству; их первый предводитель по имени Хуссейн, сын Али и дочери Мухаммеда Фатимы, сложил голову в битве при Кербеле в 680 году и вошел в историю в качестве одного из мучеников в длинном списке шиитских героев.

Сторонники омейядских халифов, названные суннитами, полагали, что богословская власть находилась в распоряжении мусульманской общины, а потом она перешла к халифату. Особую роль они отводили священному преданию с изложением примеров из жизни пророка под названием сунна , служившему самым важным подспорьем к Корану. Одновременно с формированием регулярной армии и созданием системы ее финансирования через обложение податью неверных свершился решительный отход от арабского мира, состоящего исключительно из племен. На изменении фасона исламской культуры сказался выбор места для столицы Омейядов, а также личные предпочтения первого халифа. Сирия относится к средиземноморским государствам, а Дамаск находился на границе между возделанными землями Плодородного полумесяца и бесплодными пространствами пустыни; жизнь этого города подпитывалась из двух разных миров. Для обитавших в пустыне арабов земледельческие области Плодородного полумесяца вызывали удивление. Прошлое Сирии долгое время было связано с эллинской культурой, поэтому и жена халифа, и его лекарь были христианами. В то время как варвары Европы приобщались к Риму, культура арабов принимала свои очертания на наследии Греции.

Первый Омейяд смог быстро отбить восточные земли у раскольников, сопротивлявшихся новому режиму, и приводная сила шиитского движения ушла в подполье. Затем последовал великолепный век, пик которого пришелся на время правления шестого и седьмого халифов между 685 и 705 годами. К сожалению, нам мало известно подробностей об организационно-правовой истории Омейядов. Археологи время от времени проливают свет на общие тенденции и открывают некоторые сведения о воздействии арабов на своих соседей. Иностранцы в дневниках и арабские летописцы сообщают нам о важных событиях. Тем не менее от ранней арабской истории фактически не сохранилось архивных материалов, кроме случайного документа, приведенного одним арабским автором. Какого-либо бюрократического центра духовного правительства у исламской религии тоже не существовало. В исламе не нашлось места ничему даже отдаленно приближающемуся по масштабу, например, к хроникам папства, хотя аналогия между папами и халифами напрашивается вполне обоснованно. Вместо административных архивов, проливающих свет на преемственность, остались одни только разрозненные сборники, сохранившиеся почти случайно, такие как масса папирусов из Египта, специальные библиотеки документов общин национальных меньшинств, например евреев, монеты и письмена. Очередные подробности содержатся в огромном массиве арабской печатной и рукописной литературы, но в настоящее время намного труднее с достаточной уверенностью сформулировать общие утверждения о правительстве халифатов, чем, скажем, о правлении в Византии.