Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Фейхтвангер. Я написал пьесу из жизни Индии, в которой изображается, как лорд Гастингс поступил с противником, который действительно хотел произвести государственный переворот, приписав ему не это, а совершенно другое преступление. Критики за границей (не я) говорят, что они не понимают психологию подсудимых, почему они не отстаивают своих взглядов, а сознаются.

Сталин. 1-й вопрос – почему они так пали? Надо сказать, что все эти люди – Зиновьев, Каменев, Троцкий, Радек, Смирнов и др. – все они при жизни Ленина вели с ним борьбу. Теперь, после смерти Ленина, они себя именуют большевиками-ленинцами, а при жизни Ленина они с ним боролись.

Ленин еще на Х съезде партии в 1921 г., когда он провел резолюцию против фракционности, говорил, что фракционность против партии, особенно если люди на своих ошибках настаивают, должна бросить их против советского строя, в лагерь контрреволюции. Советский строй таков – можно быть за него, можно быть нейтральным, но если начать бороться с ним, то это обязательно приводит к контрреволюции.

Эти люди боролись против Ленина, против партии:

Во время Брестского мира в 1918 году.

В 1921 году по вопросу о профсоюзах.

После смерти Ленина в 1924 году они боролись против партии.

Особенно обострили борьбу в 1927 году.

В 1927 году мы произвели референдум среди членов партии. За платформу ЦК ВКП(б) высказалось 800 тысяч членов партии, за платформу Троцкого – 17 тысяч.

Эти люди углубили борьбу, создали свою партию. В 1927 г. они устраивали демонстрации против советской власти, ушли в эмиграцию, в подполье.

Осталось у них тысяч 8 или 10 человек.

Они скатывались со ступеньки на ступеньку. Некоторые люди не верят, что Троцкий и Зиновьев сотрудничали с агентами гестапо. А их сторонников арестовывают вместе с агентами гестапо. Это факт. Вы услышите, что Троцкий заключил союз с Гессом, чтобы взрывать мосты и поезда и т. д., когда Гитлер пойдет на нас войной. Ибо Троцкий не может вернуться без поражения СССР на войне.

Почему они признаются в своих преступлениях? Потому что изверились в правоте своей позиции, видят успехи всюду и везде. Хотят хотя бы перед смертью или приговором сказать народу правду. Хоть одно доброе дело сделать – помочь народу узнать правду. Эти люди свои старые убеждения бросили. У них есть новые убеждения. Они считают, что построить в нашей стране социализм нельзя. Это дело гиблое.

Они считают, что вся Европа будет охвачена фашизмом, и мы, советские люди, погибнем. Чтобы сторонники Троцкого не погибли вместе с нами, они должны заключить соглашение с наиболее сильными фашистскими государствами, чтобы спасти свои кадры и ту власть, которую они получат при согласии фашистских государств. Я передаю то, что Радек и Пятаков сейчас говорят прямо. Наиболее сильными фашистскими государствами они считали Германию и Японию. Они вели переговоры с Гессом в Берлине и с японским представителем в Берлине. Пришли к выводу, что власть, которую они получат в результате поражения СССР в войне, должна сделать уступки капитализму: Германии уступить территорию Украины или ее часть, Японии – Дальний Восток или его часть, открыть широкий доступ немецкому капиталу в Европейскую часть СССР, японскому – в Азиатскую часть, предоставить концессии; распустить большую часть колхозов и дать выход «частной инициативе», как они выражаются; сократить сферу охвата государством промышленности. Часть ее отдать концессионерам. Вот условия соглашения, так они рассказывают. Такой отход от социализма они «оправдывают» указанием, что фашизм, мол, все равно победит, и эти «уступки» должны сохранить максимальное, что может остаться. Этой «концепцией» они стараются оправдать свою деятельность. Идиотская концепция. Их «концепция» навеяна паникой перед фашизмом.

Теперь, когда они все продумали, они считают все это неправильным и хотят перед приговором все рассказать, раскрыть.

Фейхтвангер. Если у них такие идиотские концепции, не считаете ли вы, что их надо скорее посадить в сумасшедший дом, чем на скамью подсудимых?

Сталин. Нет. Есть немало людей, говорящих, что фашизм все захватит. Надо пойти против этих людей. Они всегда были паникерами. Они пугались всего, когда мы брали власть в Октябре, во время Бреста, когда мы проводили коллективизацию. Теперь испугались фашизма.

Фашизм – это чепуха, это временное явление. Они в панике и потому создают такие «концепции». Они за поражение СССР в войне против Гитлера и японцев. Именно поэтому, как сторонники поражения СССР, они заслужили внимания гитлеровцев и японцев, которым они посылают информацию о каждом взрыве, о каждом вредительском акте.

Фейхтвангер. Возвращаясь к старому процессу, хочу сказать, что некоторых удивляет, почему не 1, 2, 3, 4 подсудимых, а все признали свою вину.

Сталин. Как это бывает конкретно? Зиновьева обвиняют. Он отрицает. Ему дают очные ставки с пойманными и уличенными его последователями. Один, другой, третий уличают его. Тогда он, наконец, вынужден признаться, будучи изобличен на очных ставках своими сторонниками.

Фейхтвангер. Я сам уверен в том, что они действительно хотели совершить государственный переворот. Но здесь доказывается слишком многое. Не было бы убедительнее, если бы доказывалось меньше.

Сталин. Это не совсем обычные преступники. У них осталось кое-что от совести. Вот возьмите Радека. Мы ему верили. Его оговорили давно Зиновьев и Каменев. Но мы его не трогали. У нас не было других показаний, а в отношении Каменева и Зиновьева можно было думать, что они нарочно оговаривают людей. Однако через некоторое время новые люди, два десятка низовых людей, частью арестованные, частью сами давшие показания, выяснили картину виновности Радека. Его пришлось арестовать. Сначала он упорно все отрицал, написал несколько писем, утверждая, что он чист. Месяц назад он написал длинное письмо, опять доказывая свою невиновность. Но это письмо, очевидно, ему самому показалось неубедительным, и через день он признался в своих преступлениях и изложил многое из того, чего мы не знали. Когда спрашиваешь, почему они сознаются, то общий ответ: «Надоело это все, не осталось веры в правоту своего дела, невозможно идти против народа – этого океана. Хотим перед смертью помочь узнать правду, чтобы мы не были такими окаянными, такими иудами».

Это не обычные преступники, не воры, у них осталось кое-что от совести. Ведь Иуда, совершив предательство, потом повесился.

Фейхтвангер. Об Иуде – это легенда.

Сталин. Это не простая легенда. В эту легенду еврейский народ вложил свою великую народную мудрость».

Иосиф Виссарионович искренне полагал, что демократия «создана не для того, чтобы литераторы могли чесать языки в печати». Для него существовала только «социалистическая» или «народная» демократия, в рамках которой народ послушно голосовал за одного-единственного назначенного властью кандидата, против которого никто и слова сказать не мог, поскольку «чесать языками» в печати, да и просто на улице, было запрещено под страхом оказаться в застенках НКВД. Но что самое удивительное, что Фейхтвангер не рискнул здесь возразить Сталину, уподобившись, по выражению Михаила Булгакова, рыбе, которая заявляет, что ей не нужна вода. И вообще предложил отказаться от самого термина «демократия». Сталин или откровенно передергивал, или действительно находился в неведении, утверждая, будто в англосаксонском праве главное внимание в доказательстве вины обвиняемого уделяется его собственному признанию вины, и только потом идут свидетельские показания, и только потом – вещественные доказательства. На самом деле в странах англосаксонского права – Англии, США, британских доминионах, Индии и др. главный упор делается на вещественные доказательства (предметы, оставшиеся на месте преступления и результаты экспертиз – дактилоскопической, генетической и др.) в силу их большей объективности по сравнению с показаниями свидетелей и признаниями обвинения. Сталин тщетно пытался убедить Фейхтвангера, что в действительности главным в деле Зиновьева и его товарищей была не «царица доказательств», а показания свидетелей, под давлением которых «троцкистам» пришлось в конце концов сознаться. Но Фейхтвангера смутило, что подсудимых обвиняли слишком уж во многих преступлениях, и он усомнился, что по всем из них можно было собрать убедительные доказательства, и высказал осторожный намек, что, может быть, Зиновьева, Каменева и других пришлось обвинить в вымышленных преступлениях, поскольку реальный заговор с целью захвата власти хотя и существовал, но доказать его было очень трудно. Фейхтвангер, разумеется, не поверил, что евреи и коммунисты Троцкий, Зиновьев, Каменев, Радек и др. могли быть агентами гестапо. Но вот в то, что они составили заговор с целью захвата власти, он, по всей видимости, тогда искренне верил. Слишком много подобных примеров было в древней и средневековой истории, на темы которой Фейхтвангер писал свои романы. И потому писатель оправдывал Сталина. Отрезвление пришло, когда после войны в СССР началась борьба с «безродными космополитами», и романы Фейхтвангера на целое десятилетие прекратили издавать на русском языке. И тогда он понял, что никакого заговора Зиновьева, Троцкого и прочих против Сталина не было.