Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Услышав, что произошло, португальцы пришли в еще большее недоумение.

«Известие нас опечалило, – записал Хронист, – не только потому, что мы видели своих людей в руках наших врагов, но и потому, что это препятствовало нашему отплытию. Еще мы почитали себя оскорбленными, раз христианский король, которому мы дали то, что при нас было, обошелся с нами так скверно. Вопреки видимости мы его не винили, ибо знали, что здешние мавры, которые были купцами из Мекки и других мест и узнали в нас христиан, на дух нас не терпели» [398]. Португальцы никак не могли уразуметь, почему заморин не разделяет их радости великого исторического момента – того, что его единоверцы-христиане приплыли на Восток.

Вскоре их просветил нежданный гость. Купец из Туниса Монсаид часто навещал флот, не в последнюю очередь потому, что да Гама платил ему за привозимые с суши сведения. С его помощью у португальцев сложилась более-менее внятная версия случившегося.

Что чужеземцы не сумели привезти дань, подобающую заморину, объяснил Монсаид, явилось истинным подарком для местных мусульман. Маппилы (потомки арабов и принявших ислам индусов на Малабарском берегу) забеспокоились, как бы португальцы не нарушили их монополию на торговлю, и придумали план, как взять да Гаму в плен, захватить его корабли и убить его людей. Они намекнули советникам заморина, что командор вовсе не посол, а пират, жаждущий лишь грабить и убивать, и обратились со своим замыслом к вали. Вали, в свою очередь, доложил заморину, мол, кругом говорят, что португальцы – пираты, изгнанные из собственной страны. Письмо якобы от португальского короля на самом деле фикция: какой король в здравом уме отправит посольство лишь ради дружбы? И даже если оно существует на самом деле, дружба подразумевает общение и содействие, но Индия и Португалия лежат по разные стороны света – как в географическом, так и в культурном плане. И как доказал этот якобы могущественный король свою мощь? Скудными дарами? Гораздо лучше будет, настаивал вали, держаться за верные прибыли от мусульман, чем полагаться на обещания людей, явившихся с края света.

По словам Монсаида, заморин был ошарашен известиями и ожесточился против европейцев. Тем временем купцы подкупили вали, чтобы он задержал да Гаму и его людей и чтобы они могли их тайком убить. Вали поспешил из города вслед за отбывшим командором и отпустил пленников только после того, как заморин засомневался. Хотя заговор провалился, мусульмане продолжали свою кампанию и со временем склонили заморина на свою сторону. Монсаид предостерег да Гаму и его людей не выходить в город, если им дорога жизнь, а два новых гостя, на сей раз индусы, только подкрепили его зловещие слова. «Если капитаны сойдут на берег, – заявили они, – им отрубят головы, ибо так царь поступает с теми, кто приезжает в его страну и не привозит ему золото» [399].

«Таковы были тогда наши обстоятельства», – уныло записал Хронист.

Так, во всяком случае, полагали португальцы. Однако бедам Васко да Гамы есть и более простое объяснение. По обычаю послы преподносили заморину щедрые дары. Закон гласил, что прибывшие ко двору купцы должны уплатить пошлину за его гостеприимство и защиту. Да Гама представился и послом, и купцом разом и не оправдал себя ни в том, ни в другом случае.

Истина лежала где-то между двумя этими версиями, но теперь мало что можно было поделать. В отсутствие союзников-христиан или пряностей, которые можно было собирать горстями на манер весенних цветов, у португальцев оставалось только одно средство давления: грубая сила.

На следующий день к кораблям никто не подплывал, но еще через день появились четыре молодых человека с драгоценностями на продажу. Бдительный командор решил, что мусульманские купцы прислали их шпионить, но все равно тепло принял их в надежде, что за ними последуют более значительные особы. Еще через четыре или пять дней подплыла группа из двадцати пяти человек, среди которых было шесть наирских аристократов. Да Гама захлопнул ловушку и приказал схватить этих шестерых и еще десяток для подстраховки. Остальных ссадили в лодку и отправили на берег с письмом, написанным на малаяламе двумя индусами и адресованным фактору заморина. Суть его сводилась к следующему: португальцы предлагали обмен заложниками.

Новости распространились быстро. Друзья и родные заложников собрались у португальского склада, заставили стражников выдать узников и подчеркнуто вежливо препроводили их в дом фактора.

Было 23 августа. Да Гама решил сделать вид, что уплывает. Муссон дул еще крепкий, и корабли отнесло в море дальше, чем он рассчитывал. На следующий день их погнало назад к берегу. Два дня спустя, когда от португальских заложников все еще не было ни слуху ни духу и дул крепкий ветер, они отошли снова, пока берег не превратился в смутную полоску на горизонте.

На следующий день пришла лодка и послание. Диегу Диаша перевели в царский дворец. Если португальцы отпустят заложников, его им вернут.

Да Гама был уверен, что его люди убиты, а враги стараются выиграть время. Он понимал, что уже через несколько недель вернутся арабские флотилии, и считал, что мусульмане Каликута вооружаются в преддверии совместного нападения на христиан. Он пригрозил открыть по лодке огонь и предостерег гонцов не возвращаться без португальского фактора или по меньшей мере весточки его рукой. И лучше бы им поторопиться, рявкнул он, не то он отрубит заложникам головы.

Подул крепкий бриз, и флотилия пошла галсом вдоль побережья. В самом Каликуте маневры да Гамы как будто возымели желаемое действие. Заморин послал за Диашем и на сей раз принял его гораздо более дружелюбно. Почему, спросил он, командор отплывает с его подданными на борту?

Заморину прекрасно известно почему, прозвучал едкий ответ Диаша, наконец давшего волю своему раздражению. Заморин заточил его самого и его людей и все еще не позволяет им вернуться на их корабли.

Заморин разыграл изумление. Командор поступил верно, заявил он, и повернулся к своему фактору.

– Разве тебе неизвестно, – с угрозой спросил он, – что совсем недавно я приказал казнить твоего предшественника за то, что он взял пошлину с купца, приехавшего в мою страну?

Потом он снова повернулся к Диашу.

– Возвращайся к своим кораблям, – сказал он, – и возьми с собой тех, кто есть при тебе. Скажи командору, пусть пришлет мне людей, которых забрал. Скажи ему, что колонну, которую он желает установить на берегу, привезут к нам те, кто доставит тебя на корабль, и установят, и что ты можешь остаться на складе при своих товарах [400].

Перед тем как отпустить, заморин заставил Диаша написать письмо железным стилусом на пальмовом листе. Адресовано оно было королю Португалии.