Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Я еще хочу высказаться по двум вопросам; они касаются тех двух областей, в которых мне больше всего пришлось действовать.

Во-первых, относительно Австрии. Если австрийские немцы хотят сделать свою область самостоятельной или присоединиться к немцам — не надо насильно ставить преград и позволять посторонним личностям вмешиваться в это решение, иначе немецкий народ примкнет к самым радикальным тенденциям в вопросах аншлюса.

Во-вторых, относительно действий законов международного права во время войны. Германия в своих собственных интересах не должна желать войны, она должна следить за тем, чтобы никто не вложил в ее руки оружие. Другие народы также не хотят войны, но тем не менее, несмотря на все отвращение, питаемое народами к войне, возможность ее не исключена. Поэтому неправильно было бы стараться приукрасить будущую войну и тем самым ослаблять силу сопротивления народов, создавая у них представление, что грядущая мировая война будет еще каким-то образом удерживаться в рамках Гаагской конвенции о правилах ведения сухопутной войны или каких-либо иных международно-правовых соглашений.

Теперь мне остается сделать еще только одно заявление — о моем отношении к Адольфу Гитлеру. Он видел меру всех вещей только в самом себе. Показал ли он себя неспособным к осуществлению задачи, решающей весь исход войны, оказался ли он человеком, который доходил в своих действиях до непостижимых крайностей в сопротивлении исходу неумолимой судьбы, для меня он остался человеком, сделавшим великую Германию действительной реальностью в германской истории. Ему, этому человеку, я служил.

Что же случилось потом? Я не могу кричать сегодня: «Распните его!» — после того, как еще вчера я провозглашал ему осанну.

В заключение я благодарю моего защитника за ту предусмотрительность и старание, которые он проявил, защищая меня. В своем последнем слове я выскажу свой принцип. Я верю в Германию.

Председатель: Последнее слово предоставляется подсудимому Альберту Шпееру.

Шпеер: Господин председатель, господа судьи! Гитлер и крах его системы причинили германскому народу невероятные страдания. Бесполезное продолжение войны и ненужные разрушения затруднили восстановление. Лишение и нужду терпит немецкий народ. После этого процесса немецкий народ будет презирать Гитлера и проклинать его как зачинщика всех несчастий. Диктатура Гитлера отличалась в одном принципиально от всех его исторических предшественников. Это была первая диктатура индустриального государства в эпоху современной техники, она целиком и полностью господствовала над своим собственным народом и техникой. Многие из выявленных здесь феноменов установления диктатуры были бы невозможны без помощи техники. С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у 80 миллионов людей было отнято самостоятельное мышление, они были подчинены воле одного человека. Телеграф, телефон и радио давали, например, возможность высшим инстанциям передавать свои приказы непосредственно низшим организациям, где они ввиду их высокого авторитета беспрекословно выполнялись. Это приводило к тому, что многочисленные инстанции и штабы были соединены непосредственно с верховным руководством, от которого они получали ужасные приказы; следствием этого был надзор за каждым гражданином государства и строгое засекречивание преступных действий. Для постороннего этот государственный аппарат покажется неразберихой среди всех проводов телефонной станции, но так же, как и станция, этот аппарат управлялся единой волей.

Прежние диктатуры нуждались в квалифицированных сотрудниках для низших организаций, в лицах, которые могли думать и действовать самостоятельно. Авторитарная система в период господства техники может отказаться от них, одни только средства связи позволяют механизировать деятельность низших звеньев управления государством. Как следствие этого возникает новый тип бессловесного исполнителя приказов.

Мы наблюдали только начало этого развития, кошмарное видение многих людей того, что однажды технике будет господствовать над людьми. Это видение стало почти действительностью в диктаторской системе Гитлера.

Гитлер использовал технику не только в целях господства над германским народом. Ему чуть не удалось благодаря своему техническому преимуществу подчинить себе Европу. Только некоторые серьезные ошибки в вопросах взаимодействия между отдельными руководящими органами, которые ввиду отсутствия критики являются типичными при диктатуре, были причиной того, что Гитлер не имел в 1942 году вдвое больше танков, самолетов и подводных лодок.

Но если современное государство использует свою интеллигенцию, свою науку, развитие техники и свое производство в течение ряда лет для того, чтобы сделать шаг вперед в области вооружения, то оно может использовать людей для того, чтобы полностью подчинить мир, если другие нации в это время будут заняты тем, чтобы использовать успехи в развитии техники для культурного прогресса человечества.

Чем сильнее развита в мире техника, тем большую она таит опасность, тем больший вес имеют технические средства ведения войны.

Эта война окончилась управляемыми ракетами, самолетами, летающими со скоростью распространения звука, новыми видами подводных лодок и торпедами, которые сами находят свою цель, атомными бомбами и перспективами на ужасную химическую войну. Следующая война неизбежно явится войной, которая будет вестись под знаком новых разрушающих открытий человеческого разума.

Военная техника через пять — десять лет даст возможность проводить обстрел одного континента с другого при помощи ракет с абсолютной точностью попадания. Такая ракета, которая будет действовать силой расщепления атома и обслуживаться, может быть, всего десятью лицами, может уничтожить а Нью-Йорке а течение нескольких секунд миллион людей, достигая цели невидимо, без возможности предварительно знать об этом, быстрее, чем звук, ночью и днем. Появилась возможность распространять в различных странах заразные болезни среди людей и животных и при помощи бактерий уничтожать урожаи. Химия нашла страшные средства, чтобы причинить беспомощному человеку невыразимые страдания.

Неужели найдется такое государство, которое использует технические достижения этой войны для подготовки новой войны, а то время как весь остальной мир будет использовать технические преимущества этой войны на пользу человечества и, таким образом, попытается избавить его от этого ужаса?

Как бывший министр высоко развитой промышленности вооружения, я считаю своим последним долгом заявить: