С. Ярославцева - Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

Московский предводитель послал секретный запрос михайловскому предводителю и узнал, что в Рязанской губернии случилась аналогичная история с переселением, и тамошний предводитель остановил переселение, а сам сделал соответствующий запрос о том, как быть, в Рязанскую губернию, а оттуда обратились в Правительствующий Сенат. И действительно открылось, что «по распоряжению помещика Бекетова уже перевезены несколько крестьянских семейств из Московского уезда, которые, находясь совершенно без необходимых хозяйственных обзаведений, помещены в разных местах господского строения, а не водворены в дома, долженствующие быть принадлежностью их хозяйственного быта»...

Все оказалось правдой. И поля не засеяны, и избы завидовских крестьян не свободны, и не будут освобождены, так как михайловский предводитель остановил переселение, которое, по его мнению, происходило с раздроблением семейств, что он мог бы позволить только с разрешения Правительствующего Сената. Узнав такое, московский предводитель также приостановил переселение крестьян из Зюзина в деревню Завидову «до того времени, пока разрешится переселение Михайловских крестьян в здешнее имение», о чем и известил московского гражданского губернатора [592].

А тем временем из Санкт-Петербурга пришло заключение по делу о рязанском имении Бекетова (от 15 декабря 1842 г.): «Правительствующий Сенат согласно с заключением Г. Министра Внутренних Дел находит, что дурное управление помещика Бекетова имением своим и частью и жестокость с крестьянами своими ясно доказаны выведенными по настоящему делу обстоятельствами, он наложил на крестьян слишком тяжелый оброк 200 рублей ассигнациями с тягла – в возмещение накопившейся от сего недоимки, отобрал от них землю и отдавал оную в наймы, посылал крестьян... взрослых и малолетних для работ в отдаленное свое имение, не обеспечивая их продовольствием, без всякой причины воспретил достигшим уже совершеннолетнего возраста вступать в брак и, наконец, жалуясь непрестанно, без всякого, впрочем, основания, на неповиновение крестьян. Намеревался сначала их переселить в Восточную Сибирь, а впоследствии, когда получил в этом отказ, просил местного предводителя снабдить его свидетельством для ссылки более 100 чел. на поселение... Принимая все сие в соображение и вместе с тем усматривая, что все лица и местные власти... единогласно удостоверяют о необходимости взять означенное имение в опекунское управление – Правительствующий Сенат согласно с мнением Г. Министра Внутренних Дел определяет утвердить постановление о сем Рязанского Дворянства».

А в августе 1844 г. село Борисоглебское и деревня Изютина, как и другие подмосковные имения и московские дома Бекетова, вновь поступили в опекунское управление Дворянской опеки. Опекуном стал коллежский советник Алексей Дмитриевич Серебряков, представленный 16 августа старосте села Борисоглебского, Зюзино тож, дворовому человеку Тимофею Иванову Мырсову. Староста объявил, сколько дворовых приписано к селу, где они проживают, какие должности занимают и какое жалованье получают, а также приложил рапорты об этом. А затем крестьяне, спрошенные опекуном, показали, что в селе всех 86 тягол, из коих 24 на оброке, а 62 на изделье. А в деревне Изютиной всех тягол 16, из них 6 на оброке, а 10 на изделье. Оброку было положено Бекетовым по 100 руб. ассигнациями в год, издельные же за неимением в селе господской пашни и по малому количеству сенокоса употребляются в селах Степановском и Покровском половинным числом тягол, а также на перевозку в господский дом с берега Москвы-реки дров, приплавливаемых из села Покровского; для набивки в московских домах погребов и для очищения с дворов снега и посылки в случае надобности в другие вотчины. Земли во владении борисоглебских крестьян пахотной 47 десятин 1602 кв. сажени, сенокосной 20 десятин 2185 кв. сажен, а в деревне Изютиной – пахотной 80 десятин 1006 кв. сажен, сенокосной 10 десятин 1145 кв. сажен; под садами 4 десятины 508 кв. сажен.

К марту следующего года Серебряков вместе с опекуном коллежским асессором Боголеповым представили в Дворянскую опеку рапорт с описанием состояния всех имений, в котором много рекомендаций по селу Борисоглебскому. Они просили Опеку: оставить переселяемых крестьян и вернуть переселенных на прежние места; расселить в Зюзине выселенных из их изб крестьян по новым правилам, а тем, у кого нет изб и средств, дать бревна на строительство; церковь и обветшавшие постройки помещика и священнослужителей восстановить или перестроить, а разрушающиеся деревянные строения разобрать на дрова для дворовых; для господских построек, как в Покровском, так и в Борисоглебском, срубить до 600 корней (близ села Покровского); уменьшить оброк до 20 руб. серебром с тягла, а издельным крестьянам, которые уплатят недоимки, тоже быть на оброке (ведь и недоимки у них по оброчным деньгам за прежние годы, за что они и были обращены в издельные).

Трудно понять сейчас, что из этих рекомендаций успели выполнить, но господский дом, вероятно, подремонтировали и даже застраховали, так как с 1844 г., как отмечено в опекунских отчетах, он сдавался на три летних месяца внаем студентам Московского университета [593]. И новые дома с тех пор в селе стали строиться по новым правилам: разрешив увеличение застройки за околицу, дворы располагать в две линии вдоль дороги. Правая сторона, считая от въезда в село, была построена тесно, без соблюдения положенных между строениями расстояний. А теперь было назначено крестьянам строиться и по левой стороне, занимая под каждый двор по 10 сажен по улице, а через два двора оставлять переулок шириной в 12 сажен для пожарных нужд.

Петр Петрович вместе с двоюродной сестрой графиней Александрой Григорьевной Лаваль завершили наконец размежевание села Зюзина и пустоши Новоселки, что была деревня. Надо отметить, что размежевание этой дачи на бесспорные участки проводили еще 27 сентября 1807 г. их матери, родные сестры Ирина Ивановна Бекетова и Екатерина Ивановна Козицкая, и землемер Жилин выдал им планы, но без утверждения Государственной печатью. Один план – на деревню Новоселки – во время 1812 г. был уничтожен. И в 1840 г. графиня Лаваль и командор Бекетов представили в Московский уездный суд полюбовную сказку, план, сочиненный в 1807 г. землемером Жилиным, и прочие документы с просьбой провести размежевание.

Специальное межевание дачи по их прошению провели только в 1844 г., а в июне 1845 г. утвердили. При этом, наконец, были официально обмежеваны два отдельных владения и составлены отдельные планы: под литерой Б-20 – село Борисоглебское, Зюзино тож, камергера Петра Петровича Бекетова, а под литерой Н-16 – пустошь Новоселки, принадлежавшая его двоюродной сестре действительной статской советнице графине А.Г. Лаваль [594]. На плане хорошо видны сады вокруг села: к востоку от дороги – усадебный и полевой, принадлежащие Бекетовой, а к западу, за односторонней ниткой крестьянских дворов, – тягловые сады. И – редкостная деталь: вдоль въездной дороги высажены деревья. Аллея начиналась от речки Котелки (прежнее название р. Котловки) и заканчивалась за пашней на церковных землях перед самой усадьбой. Этот план позволяет датировать известный памятник природы «Липовая аллея» именно 1807 г.