Лев Карсавин - Монашество в средние века

Часть таких организаций была признана и Церковью. Но они принадлежат более позднему времени. Сюда следует причислить некоторые группы иеронимитов: так называемых «Бедных еремитов святого Иеронима блаженного Петра Пизанского» (†1345 г.) (Fratres mendicantes ordinis S. Hieronimi) и иезуатов. Иезуаты, позже называемые также «апостольскими клириками святого Иеронима» и (за выделку ликёра) Padri dell'Acquavita, были обязаны своим появлением сьенскому купцу Джованни Коломбини, оставившему семью и начавшему со своим другом апостольскую жизнь. Иезуаты работали в госпиталях и проповедовали покаяние. Позже они посвящали себя главным образом уходу за больными во время эпидемий, распространившись не только в Италии, но и в Южной Франции (Тулуза). Орден был утверждён Папою Урбаном V в год смерти Коломбини (1357 г.) на основе устава Бенедикта, потом замененного августинским.

Но радикальное понимание Евангелия и идеал апостольства всё же не приобрели такого влияния и значения, как в конце XII и начале XIII веков. Среди нищенствующих орденов только во Францисканском существовала заметная радикальная партия, вызвавшая длительный раскол в ордене и, в конце концов, приведшая к его распаду на конвентуалов и обсервантов. Что же касается внефранцисканских движений, то ни еретические, ни ортодоксальные никогда не могли достичь значения и распространённости еретиков первой половины XIII века или нищенствующих орденов. Фратичеллы, под которыми в источниках чаще всего разумеются миряне-еретики, стоящие в генетической связи со спиритуалами, апостолики и другие существовали недолго, и влияние их, как и влияние иеронимитов, было ограничено. Причины этого обнаружить не трудно.

Прежде всего, нищенствующие монахи в большинстве своём считали себя последователями апостолов и думали, что строже их соблюдать Евангелие нельзя. И если на наш взгляд тот факт, что собственником имущества была Церковь, а братья им только пользовались, кажется схоластическим и чисто внешним прикрытием реального обмирщения, доминиканцы и минориты этого не думали. Папа Иоанн XXII в 1323 году объявил орден миноритов собственником его имущества, признав «противоречащею разуму» мысль о том, что орден до сих пор не владел имуществом, и отвергнув воззрение своих предшественников как выдуманное и внешнее. Вместе с этим Папа признал ересью утверждение, что Христос и апостолы не обладали ни общею, ни личною собственностью. И этот шаг Иоанна XXII – торжество здравого смысла и ясное выражение фактического положения вещей – встретил в ордене горячую оппозицию, которая исходила не только из практических соображений (решение Иоанна ослабляло связь ордена с курией и, следовательно, покровительство последней первому), но из убеждённости миноритов в своём апостольстве, в своей нищете, убеждённости, ставшей вдруг невозможною. В ордене наступил тяжёлый кризис: часть миноритов во главе с генеральным министром искала покровительства у императора и сочувствия у общества. Она нашла и то, и другое, что показательно для отношения общества к францисканскому идеалу. Орден как бы забыл верность своего основателя Риму и разбил своё единство. Он вмешался благодаря этому в церковно-политическую распрю, и францисканский Папа был противопоставлен Папе законному. Только в XV веке была отменена булла Иоанна XXII, но тогда же орден выделил обсервантов. Защита францисканцами своего идеала, столь тяжёлая для них по своим последствиям, требовавшая большей решимости и самоотвержения, бросает свет на жизненность их убеждения в своей евангеличности, несмотря на очень далеко идущее фактическое обмирщение.

Точно так же и общество видело различие между новыми и старыми орденами настолько ясно, что, чувствуя преимущества первых, могло не задумываться над противоречием идеала и факта, предоставляя это лишь наиболее чутким своим элементам. Ведь, в конце концов, и поддерживаемые императором спиритуалы были далеки от идеала Франциска, а это не мешало им считать себя истинными его выразителями. Отсутствие в обществе той остроты чутья апостольского идеала, которая отличает начало XIII века, позволяет прийти к более удобному и удовлетворяющему широкие слои идеалу возможно святой жизни в миру, конкретно к религиозным организациям мирян.

1. Известная организация религиозной жизни мирян существовала всегда. Обособление клира не уничтожило их связи с Церковью. С торжеством христианства и распространением его каждый храм объединял около себя известную группу мирян, которые поддерживали и одаряли его, заботясь об украшениях и должном благолепии культа и не желая уступить первенство храмам других приходов. Миряне данного прихода были связаны друг с другом началом материальной и религиозной взаимопомощи; они провожали в могилу тело умершего сочлена, заботились о его похоронах, молились за его душу; они часто шли навстречу религиозным влечениям кого-нибудь из своей среды, давая ему деньги на постройку еремитория и так далее. На почве заботы об обеспечении себя достойного погребения и заупокойных молитв образовывались многочисленные братства или же религиозный элемент проникал в ассоциации экономического характера. Иногда братство возникало в связи с постройкою какого-нибудь богоугодного заведения, «госпиталя». Таким образом, ассоциативный момент искони сочетался с религиозною жизнью, создав социально-религиозные навыки и подготовив почву для возникновения религиозных организаций мирян. В этой связи следует рассматривать тот рост религиозных организаций мирян XII–XIII веков, который объясняется отличающим эту эпоху религиозным подъёмом. Стремление к спасению души не могло быть вполне удовлетворено ростом монастырей и появлением новых орденов, потому что и то, и другое предполагало отрицание мира. А не всякий мог разорвать семейные и общественные узы, отказаться от привычного строя жизни, уйти от мира и от греха. Жадно мечтая о своём спасении, мирянин искал выхода, и средний человек мог найти его только в такой форме жизни, которая бы позволяла ему не оставлять мира и семьи.

С другой стороны, естественно, что религиозные организации мирян развивались в связи с наиболее популярными в данный момент религиозными течениями, всё равно еретическими или ортодоксальными. Еретики и религиозные новаторы сами шли к миру и притягивали его к себе. Монастыри являлись естественным религиозным центром для окрестного населения; они втягивали в себя мирян, со времени демократизации монашеского идеала вбирали в виде конверзов и низшие классы. Святые часто были организаторами религиозной жизни мирян. В XII–XIII веках, да и ранее, проповедники и еретики не только зовут в свою секту, в свой орден или братство, но, снисходя к слабости человеческой, указывают мирянам на более скромную задачу – на возможно праведную жизнь в миру, отвечая таким образом на тайные мысли самих мирян. И чем выше религиозный подъём, чем шире распространяется идея апостольской жизни и стремление Церкви планомерно воздействовать на мир, тем значительнее расцвет мирских организаций, удовлетворяющих религиозные потребности тех, кто не может сделаться апостолом или монахом.