Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

Другая часть османской верхушки считала необходимым прежде всего мешать дальнейшему усилению России и с этой целью предлагала укрепить союз между Речью Посполитой и Крымом и даже расширить его привлечением трех зависимых от Порты княжеств, т. е. принять программу действий, выработанную варшавским двором (отсюда и благоприятный прием в Стамбуле В. Бечиньского [446] Polska w okresie…, t. 1, s. 467. Ответные грамоты султана в великого везира от июня 1655 г. см.: Zetterstéen К. V. Türkische, tatarische und persische Urkunden…, S. 1–2, 24–25, 60. ). Своеобразным компромиссом, способным, вероятно, удовлетворить обе группировки султанских политиков, стало предложение о тройственном альянсе Речи Посполитой, Крыма и Украины, высказанное везиром Му рад-пашой В. Бечиньскому. В таком случае Порта становилась гарантом соглашения, ханство получало от Яна Казимира установленные «упоминки», Войско Запорожское добивалось выгодного статуса в составе Речи Посполитой, предотвращались морские набеги казаков, а рост России, хотя она прямо и не называлась, приостанавливался [447] Д. Балларино — дожу Венеции, 1 августа 1655 г., Стамбул (Documente, v. V, part. 2, р. 18–19). . Впрочем, осуществление данного проекта зависело не только и даже не столько от желаний османских и польских феодалов.

В целом политический курс стамбульского правительства в первой половине 1655 г. был выжидательным, маневренным. Видимо, он повлиял на позицию Крыма, причем двойственно: с одной стороны, налицо сравнительно быстрый уход татарских орд с Украины весной 1655 г. [448] См.: Грушевський М . Історія України-Руси, с. 1063. , с другой — неизменный отказ бахчисарайских политиков дать обязательство ненападения на нее. Русско-украинской дипломатии не удалось в это время обеспечить безопасность с юга, но размер угрозы был уменьшен, что, в частности, сыграло положительную роль в трудный момент контрнаступления польских войск зимой 1654/55 г.

Неудача натиска польско-литовских армий на Украине и в Белоруссии определилась, как отмечалось выше, в первые месяцы 1655 г. Она имела тяжелые последствия для Речи Посполитой в разных отношениях, прежде всего в чисто военном. Боевые силы страны оказались недостаточно подготовленными ко второй кампании войны с Россией [449] См. также характерные оценки гетмана великого коронного С. Потоцкого от февраля — апреля 1655 г. (Киев. Памятники, 2-е изд., т. III, с. 219–221; Jakuba Michałowskiego, s. 747–751). . Другим очень тревожным фактом было явное увеличение угрозы нападения шведских феодалов на Речь Посполитую. В феврале — апреле 1655 г. варшавский двор располагал несколькими достоверными свидетельствами на этот счет. Одно исходило от А. Морштына, который, видимо, в обширных донесениях от 30 января и 6 февраля 1655 г. (к сожалению, не сохранившихся), а также в мартовских недвусмысленно сообщил о данной опасности и о поставленной перед Яном Казимиром альтернативе — неминуемая война или скорое соглашение на жестких условиях. А. Морштын передал требования шведского короля: бесспорно, об отказе польских Ваз от всяких притязаний на его трон, а Речи Посполитой — от потерянной прежде части Лифляндии, может быть, и о других претензиях Карла X [450] Akta poselstw…, s. 87–97; Damus R. Der erste nordische Krieg…, S. 16; Jakuba Michałowskiego, s. 748–750, 755; UA, Bd. 6, S. 691–692; Kubala L. Wojna szwecka…, s. 31; Stade A. Geneza…, s. 61–63; Walewski A. Geschichte Leopold's I…, Th. 2, Abt. I, bil. XXVII; АЮЗР, т. XIV, c. 643. . Второе предупреждение сделал бранденбургский курфюрст Фридрих Вильгельм через своего посланника В. Курцбах-Завацкого, соответственно проинформировавшего в феврале 1655 г. Яна Казимира и ряд польских магнатов, а в марте — сенаторскую раду, собравшуюся в Варшаве [451] Damus R . Der erste nordische Krieg…, S. 15–19; UA, Bd. 7, S. 359–362. . Курфюрст обратился по этому поводу 13 февраля 1655 г. также к Гданьску [452] Rocznik Gdański, 1968, t. 27, s. 7–8. . 19 апреля 1655 г. шведский резидент Ю. Кок вручил примасу А. Лещиньскому письмо риксрода сенату от 13 марта, которое было расценено в Речи Посполитой как манифест войны [453] Akta poselstw…, s. 81–87; Jakuba Michałowskiego, s. 755; Kubala L. Wojna szwecka…, s. 381–383; Stade A . Geneza…, s. 71–72. .

На первых порах правительство Яна Казимира заботилось в основном о дальнейшем ведении войны на востоке. Фактически эту цель преследовало посольство В. Бечиньского в Порту в середине февраля 1655 г. В разосланных во второй половине февраля 1655 г. королевских универсалах на сеймики говорилось, что обсуждению подлежат лишь вопросы о выплате денег войску и об изыскании средств для борьбы с Россией и Украиной [454] ABAK, t. XXXIV, c. 33–35; Kubala L. Wojna szwecka…, s. 31. . По сути дела, та же проблема была главной для посланника полковника дона Д. де Виллалобос, отправленного к императору с письмом короля от 20 февраля 1655 г., в котором содержалась просьба разрешить набор 3000 человек немецкой пехоты в австрийских землях и заключить соглашение о взаимном свободном найме войск во владениях обоих государей [455] Walewski A . Geschichte Leopold's I…, Th. 2, Abt. I, S. 334–336. . Понятно, что такая договоренность имела бы и более широкое политическое значение. Приблизительно с марта 1655 г. под несомненным влиянием новой информации о планах Карла X варшавский двор начал уделять большее внимание проблеме отношений со Швецией. Представление о его политике в то время мы получим, обратившись к материалам о раде коронных сенаторов, заседавшей в Варшаве в предварительном порядке 2 и 4 марта и в расширенном составе — 12–17 марта 1655 г. [456] Damus R. Der erste nordische Krieg…, S. 17–19; Jakuba Michałowskiego, s. 748–750; Kubala L . Wojna szwecka…, s. 30–36. Важнейшим по-прежнему оставался вопрос о боевых действиях на востоке. Наряду с военной и финансовой, обсуждалась и политическая сторона дела, преимущественно с точки зрения укрепления союза с Крымом, в том числе объединения с ним войск для будущих операций на Украине. С этой целью сенаторы решили интенсифицировать переговоры не только с Портой, но и в особенности с ханством.

Второй комплекс затронутых в раде тем был связан с взаимоотношениями между Речью Посполитой и Швецией. Сенаторы добивались от Яна Казимира отправки в Стокгольм полномочного посольства или высылки А. Морштыну таких документов, которые дали бы ему право вступить в действительные переговоры, отказываясь притом от шведских титулов и печати короля. В данной связи они касались и вопроса о компенсациях польским Вазам, по которому согласия не достигли, так как часть сенаторов считала, что в случае вполне вероятного нежелания Карла X обсуждать этот вопрос Речь Посполитая не должна была брать на себя обязательства вознаградить королевский дом за «потерю» [457] Сенаторы не договорились тогда окончательно о признании перехода к Швеции части Лифляндии. . Вероятно, именно потому Ян Казимир ограничился посылкой А. Морштыну новых исправленных кредитов и инструкции, уполномочивающих его только на предварительные переговоры, что в создавшейся обстановке не имело никакого практического значения. Король не воспользовался в тот момент и предложением о бранденбургском посредничестве между Швецией и Речью Посполитой, сделанным через В. Курцбах-Завацкого. Новым элементом в политике правящих кругов Польско-Литовского государства, возникшим под влиянием более реалистической оценки ситуации, стало обсуждение в сенаторской раде вопроса о посредничестве императора в деле урегулирования противоречий с Россией [458] Напомню, что перемирие и переговоры с Россией рекомендовали К. Тышкевич и примас А. Лещинький. . Правда, сенаторы отдавали себе отчет в том, сколь серьезным препятствием на этом пути является союз Речи Посполитой с Крымом. Наконец, Яна Казимира старались побудить к скорейшему созыву сейма для решения всех возникших проблем.