Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

— Есть два метода борьбы: голосование и линчевание. Сначала мы попробуем голосование! — закончил свою речь Геуиннер.

Я ходил среди слушателей, наблюдал за выражением лиц и прислушивался к разговорам, пытаясь понять, как воспринимает аудитория эти выступления. Они, несомненно, имели успех.

Затем на импровизированной трибуне появился Берк, который был представлен слушателям как президент колумбийцев. Его голос показался мне еще более истеричным, чем днем, когда я слушал его в штабе колумбийцев. Берк кричал:

— Колумбийцы — это то долгожданное движение, которому суждено спасти сначала Юг, а затем и всю нацию! Мы боремся за нашу расу и цивилизацию! Голоса умерших и еще не родившихся миллионов взывают к нам: «Не сдавайтесь!»

Испуганный голосом и жестикуляцией Берка, на руках у женщины заплакал ребенок, его плач подхватили другие детские голоса.

Последним выступал Люмис.

— Основой нашего движения является не ненависть, а здравый смысл, — заявил он. — Мы готовы стать во главе масс, готовы умереть, если это будет нужно. Если вы пойдете за нами, то уже через шесть месяцев сможете управлять Америкой. Но нам не нужны те, кто не чувствует себя готовым убивать черномазых и евреев!

«Ку-клукс-клан, — подумал я, — никогда не осмеливался публично выступать от своего имени с такой откровенной программой».

— Выборы — это могучее оружие. При помощи выборов мы можем добиться всего, — кричал Люмис, — Мы хотим держать черномазых в повиновении. Что ж, когда власть будет в наших руках, мы примем такие законы, которые позволят нам сделать это!

После окончания митинга все присутствующие были приглашены вступить в организацию колумбийцев. Образовалась длинная очередь мужчин и женщин, которые пожелали подписать вступительные бланки и выложить три доллара.

Движение колумбийцев, докладывал я на следующее утро Дюку, явно растет и превратится в серьезную опасность, если против него не будут приняты самые строгие меры.

— Нельзя ли на основании вчерашней речи Люмиса обвинить его в подстрекательстве к мятежу? — спросил я.

— Это может показаться смешным, — ответил Дюк. — Пока мы не сможем доказать, что они действительно виновны в каких-либо беспорядках, добиться их осуждения будет очень трудно. Я лично теперь не сомневаюсь, что новая волна взрывов в домах негров за последние несколько недель — дело рук колумбийцев. Но как доказать это? Нет, торопиться нельзя. Я не хочу, чтобы ордера на арест этих голубчиков пропали даром. А это значит, что вам придется оставаться с ними, пока мы не получим все необходимые нам доказательства.

Итак, я остался с колумбийцами и проводил ежедневно по нескольку часов в их штабе, находясь постоянно начеку в надежде наткнуться на то, что юристы называют «бесспорными уликами», при помощи которых можно было бы засадить колумбийцев в тюрьму.

Несмотря на мои связи с Ку-клукс-кланом, Люмис очень медленно и неохотно посвящал меня в дела колумбийцев. Он не отказывался говорить со мной о теории колумбизма, но замолкал, как только речь заходила о будущих «конкретных действиях». Когда я однажды намекнул Люмису, что непрочь принять участие в каком-нибудь «веселом деле», он небрежно ответил: «А зачем? Этим занимается наш Легион лойяльности!» Временами нелегко было удержаться от того, чтобы не задавать слишком много вопросов, но я твердо верил, что «все приходит во-время к тому, кто умеет ждать».

Конечно, я не сидел сложа руки, а до конца использовал все доступные мне средства.

Так, я зашел проведать своего старого знакомого, бывшего «Циклопа» Оунби. Ничего нового о колумбийцах он мне не сказал, но зато, заглядывая через плечо его секретарши, мне удалось узнать кое-что о его собственных махинациях.

На столе перед секретаршей лежала адресная книга, открытая на списке лиц, проживающих на Формволт-стрит и Эшби-стрит — на «границе» между районами, населенными белыми и неграми. Всем лицам, после фамилий которых не стояла буква «ц», что означает «цветной», секретарша посылала почтовые открытки, уведомлявшие их о том, что в связи с «негритянским нашествием» ожидается падение цен на дома в этом районе. Белым домовладельцам давался совет как можно скорее продавать свои дома, и, конечно, Оунби предлагал свои услуги в качестве посредника.

Иными словами, старый «Циклоп», с одной стороны, втягивал домовладельцев в организацию колумбийцев, предлагая им защиту ценой по три доллара с человека, а с другой — при помощи подставного агентства по продаже недвижимости неплохо зарабатывал на тех страхах, которые сеяли сами колумбийцы.

Разговор с Оунби, кроме того, навел меня на одну из самых интересных линий расследования.

Оунби являлся поверенным колумбийцев в то время, когда они добивались от властей штата признания их организации, а сейчас все юридические дела организации вела некая мисс Мэри Лейн, единственная женщина-адвокат в Атланте. Я несколько раз уже сталкивался с мисс Лейн во время своих странствований по Капитолию и знал, что она близка к Толмэджу и конгрессмену Джону С. Вуду. Я решил, что мне необходимо познакомиться с мисс Лейн поближе.

Однажды вечером, незадолго до окончания служебных часов, я зашел к ней в контору.

— Я был тут по своим делам и решил забежать к вам, — начал я. — Ведь мы, кажется, собратья-колумбийцы?

— А я и не знала, что вы тоже колумбиец, — сказала она, выходя из-за стола и протягивая мне руку. — Но не думаю, что меня можно назвать собратом: я принадлежу к женскому вспомогательному отделению.

Блондинка лет тридцати с небольшим, она была, пожалуй, самой красивой из всех сторонниц Толмэджа.

— Если вы уже закончили на сегодня свою работу, почему бы нам не зайти в «Сову» и не выпить за процветание братства и красоток из его вспомогательного отделения? — предложил я.

— Чудесная идея! — согласилась мисс Лейн. — Я очень рада, что вы зашли навестить меня.

Так началось наше весьма приятное знакомство. За первым коктейлем последовал второй, и скоро у нас уже вошло в привычку заканчивать день в баре. Со временем, узнав мисс Лейн ближе, я понял, что ее характер представляет собой странную смесь предубеждений и симпатий. Вот она яростно выступает против негров или евреев, а в следующий момент она уже занята разработкой планов улучшения условий в сумасшедшем доме штата. Но это раздвоение ее личности, к счастью, ничуть не сказывалось на ней во время танцев.

Постепенно мне удалось заставить ее разговориться, и я узнал несколько интереснейших фактов о том, кто же в действительности стоит за колумбийцами.

— Все это началось в Германии после победы, — доверительно сообщила она мне однажды вечером, когда мы оба уже изрядно выпили. — Гомер рассказал мне, что он подкупил нескольких американских офицеров и они выдали ему пропуск и даже предоставили в его распоряжение военный самолет, чтобы он мог связаться с высокопоставленными нацистами, чьи капиталы были заморожены оккупационными властями. Гомер рассказывал, что он использовал финансовые связи своего отца в Америке, чтобы помочь нацистам, а те, в свою очередь, помогли ему советом, как начать фашистское движение в Америке. Это они посоветовали ему начать с Юга и сделать упор на антинегритянскую пропаганду.