Наталия Басовская - Самые великие женщины мировой истории

Сигизмунд III разрешил шляхте идти с Дмитрием на Москву. В итоге войско Самозванца составило к весне 1605 года две тысячи запорожских казаков и три тысячи польских добровольцев. Финансовую поддержку ему оказывали и католическая церковь, и польский король, и лично Ежи Мнишек.

Войско вторглось в московские пределы. Тем временем 13 апреля 1605 года внезапно умер Борис Годунов. Царем сразу же объявили его шестнадцатилетнего сына Федора, но через несколько недель он был убит вместе с матерью. Смутное время есть Смутное время, оно развивается по нарастающей.

Русские отбивались от войска Лжедмитрия с переменным успехом. Московское войско было ненадежно и готово в любой момент перейти на сторону Самозванца. В этом сказался еще вполне средневековый характер мышления людей XVII века, которые легко верили легенде о чудесном спасении царевича Дмитрия.

В июне 1605 года Самозванец победоносно вступил в Москву. Его встретили радостно. Признала его и мать убиенного царевича — Мария Нагая, в монашестве инокиня Марфа. Через четырнадцать лет она узнала сына… и только потом где-то обронила, что просто хотела жить.

Победа Дмитрия стала основанием для обручения с Мариной, точнее — для заключения брака по доверенности. Это принятая в Западной Европе рыцарская форма: представитель государя — граф или герцог — может вместо него принять участие в церемонии. Православная церковь такой формы брака не признает.

Тем не менее обручение состоялось. При нем присутствовал польский король Сигизмунд III. Дмитрия 22 ноября 1605 года представлял в Кракове дьяк Афанасий Власьев — русский министр иностранных дел. Кардинал Бернард Мациевский задал ему вопрос, положенный по процедуре: не давал ли царь прежде кому-нибудь обещания? Ответ дьяка был замечательный: «А я почем знаю?» Похоже, что Власьев хотел рассмешить собравшихся и старательно изображал простодушие. Следующая его реплика была такой: «Коли б кому обещал, то меня бы сюда не прислал». После свержения Лжедмитрия «простодушный» дьяк, который приобрел известность после участия в обручении Марины, был сослан с отъятием — с конфискацией имущества.

В апреле 1605 года Марина Мнишек с огромной свитой (не менее пятисот человек) въехала в границы Московского царства. С собой они везли десятки бочек венгерского вина. Встречающие, по свидетельству современника, «челом били и соболей дарили». Поляков это удивляло. На Западе было распространено представление о русских как о жестоких дикарях (как будто другие европейские народы этого времени отличались ангелообразным поведением!).

Почему русские так радостно встречали интервентов? Вероятно, важную роль в этом сыграла монархическая идея, утвердившаяся на Руси не без византийского влияния. Здесь было принято простираться ниц, монарха традиционно обожествляли. Поэтому поляки, направлявшиеся «к царю Дмитрию Ивановичу», были приняты вполне миролюбиво.

Ян Непомуцен Гловацкий. Вид на Вавельский замок. ок. 1847 г. Местонахождение неизвестно

В Кремле, в Вознесенском монастыре, Марину встретила мать царевича Дмитрия Мария Нагая (инокиня Марфа). Поскольку она демонстративно радовалась чудесному спасению сына, то перенесла нежность и на его невесту. Но Марина была многим недовольна: например, она не желала надевать русское платье.

Перед отъездом из Польши она получила от папы римского письмо, в котором говорилось: «Теперь-то мы ожидаем от твоего величества всего того, чего можно ждать от благородной женщины, согретой ревностью к Богу. Ты, вместе с возлюбленным сыном нашим, супругом твоим, должна всеми силами стараться, чтобы богослужение католической религии и учение святой апостольской церкви были приняты вашими подданными и водворены в вашем государстве прочно и незыблемо. Вот твое первое и главнейшее дело». А ведь Марине было только семнадцать лет! Кто она, дочь польского воеводы, рядом с римским папой?

Впрочем, в характере Марины, безусловно, была некая надменность, так точно изображенная Пушкиным в знаменитой сцене у фонтана в трагедии «Борис Годунов». Лжедмитрий, который был вовсе не глуп, просил невесту одеться так, как принято в Московии. Но она вновь и вновь появлялась в польском платье, требовала привычной еды (ей даже прислали польских поваров).

Венчались Дмитрий и Марина 8 мая 1606 года в Успенском соборе Кремля. Вместе со свадьбой была организована и коронация. Обряд венчания провели по русскому обычаю, но православного причастия молодые супруги не приняли, что сильно шокировало современников. Это было воспринято как знак беды.

Марина же переживала, наверное, лучшие часы в своей жизни. Присутствовавший на церемонии итальянец, посланец Тосканского герцога, писал: «Княжна Мнишек была убрана драгоценными камнями, каких, я смело могу сказать, что нигде никогда не видал. Но более всего отличались жемчужные нитки, вплетенные в распущенные косы княжны, составлявшие также корону на макушке ее прекрасной головки».

После коронации началось многодневное веселье. В этот отрезок — чуть более недели — укладывается все царствование Марины.

Московским боярам происходившее нравилось все меньше. Мало того что Марина и Дмитрий пользовались во время свадебного пиршества вилками — настоящим дьявольским оружием, так еще и подгулявшие поляки начали чинить в городе всяческие безобразия. Особенно обижали русских женщин, вплоть до боярских дочерей.

В Москве поднялся бунт, подогретый, конечно, заговором в верхах, во главе которого стоял боярин Василий Иванович Шуйский. Толпа с криком «Пожар! Кремль горит!» ворвалась в царские покои и начала убивать всех подряд. Дмитрий выпрыгнул в окно, но был схвачен и растерзан бунтовщиками. В течение трех дней его обнаженное тело было выставлено на показ и поругание толпе.

Поскольку Марину мало кто знал в лицо, она смогла убежать в покои фрейлин и скрыться под широкой юбкой пожилой придворной дамы. Дмитрия она убитым не видела. Когда ее нашли, она вместе с другими поляками попала в руки не обезумевшей толпы, а стрелецкого войска. Пленников держали сначала на бывшем подворье Бориса Годунова, потом на подворье дьяка Власьева. Было не очень понятно, что с ними делать. В конце концов их отправили в Ярославль. Там они услышали молву: царевич Димитрий жив!

Марине, конечно же, хотелось верить, что ее муж не погиб, а вновь чудесным образом спасся. Она была очень юной, неопытной, еще не наигралась в игрушки (не поэтому ли она просила оставить ей арапчонка, подаренного Димитрием?).

Карл Вениг. Последние минуты Дмитрия Самозванца. 1879 г. Нижегородский художественный музей, Нижний Новгород