Клод Фелисье - Тайна похищения генерала Кутепова

Клод Фелисье

Тайна похищения генерала Кутепова

Роман

Перевод с французского.

I

НЕГОЦИАНТ ДЕГРО

Мадам Жюли обладала неприятным характером, но когда она бывала чем-нибудь недовольна, то превращалась в фурию.

В раздражении она походила на ракету: со свистом взлетала на воздух скороговорка ее речи и рассыпалась пышным цветистым букетом огненно-страстных восклицаний.

Полковник Посвистов хорошо изучил ее темперамент: когда дело доходило до "ракеты", нужно было платить за комнату. Хоть умри, а добывай деньги.

На этот раз счет был 986 франков. Больше мадам Жюли не желала верить ни одного су.

- Завтра вы получите свои деньги, мадам Жюли. В 12 часов и ни на минуту позже.

- Это уже пятое "завтра", мосье, - язвительно заметила хозяйка пансионата.

- Да, но это - последнее "завтра", - с достоинством ответил полковник.

Когда за хозяйкой закрылась дверь, полковник задумчиво прошелся по комнате. Просвистал славный боевой марш заозерского полка, где начал свою службу когда-то в чине прапорщика, потом "Гей, славяне".

- К черту! какая там "речь свободно льется", когда из-за 1000 фрэнков приходится погибать...

Стук в дверь оборвал оригинальную нить его размышлений. Посвистов обернулся к двери:

- Entrez, - неуверенно сказал он.

Приличного вида пожилой господин показался в дверях. Бритый, с проницательными серыми глазами, он был похож на дипломата в своей безукоризненной черной паре.

- Я имею честь видеть бывшего полковника Посвистова? - осведомился он, учтиво наклонив голову.

Слово "бывшего" резануло слух Посвистова.

- Я - Посвистов, полковник. Слово "бывший" совершенно неуместно, так как я не подавал в отставку, и никто меня не исключал из списков моей части... С кем имею честь?

По лицу гостя скользнула усмешка.

- Извините, я обмолвился. Мое имя Дегро. Разрешите переговорить с вами по одному делу...

Посвистов с любопытством взглянул на посетителя: давно никто не обращался к нему с делами. Профессия дансера, к которой принадлежал полковник, исключала какие бы то ни было деловые сношения.

Он жестом указал гостю на диван, а сам поместился в кресло.

- Я к вашим услугам...

- Вы в стесненном положении, полковник, - начал Дегро без всякого стеснения. - Насколько мне известно, хозяйка пансионата завтра, если ей не будут внесены вами 986 франков, обратится за помощью в полицию... Как дансер, вы выдохлись, как рабочий - никуда не годитесь.

Посвистов едва не вспылил. Но во взгляде Дегро было что-то заставившее его сдержаться.

- Милостивый государь, - начал полковник, но Дегро оборвал его:

- Разговоры потом. Я пришел предложить вам дело. Заработать можно много, а сама работа не потребует ни усилий, ни особого труда.

Посвистов насторожился.

- Да, но если вы потребуете от меня чего-нибудь бесчестного...

Дегро пожал плечами.

- Если вы считаете бесчестным передать одной даме в дансинге во время танца два ничего не значащих слова, то...

Дегро замолчал, холодно глядя на Посвистова.

- Два слова даме? Какой даме и какие слова?

Дегро жестом остановил поток его вопросов.

- Это я скажу потом. Мне важно сперва узнать, согласны ли вы принять на себя исполнить несколько поручений, ничтожных, совершенно ничтожных, и ни к чему вас не обязывающих? Если согласны, то подпишите эту бумажку - и наша сделка оформлена. Я сейчас же вручаю вам 20000 франков авансом в счет оплаты ваших услуг.

Дегро достал из кармана сафьяновый бумажник с золотой монограммой и вынул оттуда сложенный вчетверо листок бумаги.

"Я обязуюсь исполнить четыре поручения, данные мне господином Дегро, негоциантом, за что не имею права требовать гонорар свыше 100000 франков".

- Ваша подпись под этой бумагой будет только гарантией того, что вы не станете преследовать меня просьбами об увеличении гонорара...

У Посвистова закружилась голова: 100000 франков! За сотую часть этой суммы он наговорил бы сотне дам сколько угодно глупостей...

- Сто тысяч франков! - простонал он. - Но разве даются даром такие деньги?

- Вы и не получите их даром. Вы исполните четыре поручения, для вас совершенно легких, но имеющих большое значение для других, то есть для меня, - быстро поправился Дегро. - Вы понимаете, что документ этот не может обязать вас совершить что-либо противозаконное. Подписывайте, и вот вам чек на 20 000 франков.

Вихрь соображений промчался в голове полковника.

- Слушайте, вы не "оттуда"? - откидывая перо, которое подносил уже к бумаге, спросил он.

Дегро улыбнулся.

- Я понимаю. Вы намекаете на улицу Гренель. Как странно, что все русские в Париже опасаются каких-то козней со стороны этого посольства. Право, мне смешно, мосье...

- Да, но вы не оттуда?

Дегро покачал головой и указал пальцем на бумагу, где после его фамилии значилось "негоциант".

- Купцу нет дела до политики.

Посвистов подписал бумагу, и перед ним очутился чек, на котором красиво и аккуратно было выведено "20000".

- Вот мы и покончили, - бережно пряча документ в бумажник, сказал Дегро и добавил уже тоном начальника: - Завтра в полночь в вашем дансинге появится дама в голубом платье в сопровождении пожилого господина. К ее плечу будет приколота роза. Вы должны танцевать с ней и сказать: "Дегро ожидает". Это должно быть сказано так, чтобы никто, в особенности ее спутник, не слышал. Понимаете?

Посвистов наклонил голову.

"Э, да ты, по-видимому, старый ловелас", - подумал он.

И сказал:

- Все будет исполнено в точности. А остальные три поручения?

- В свое время вы их получите, - холодно ответил Дегро и, поклонившись, вышел.

II

ДАМА В ГОЛУБОМ

"Ла Рушо" не был фешенебельным рестораном. Это было одно из тех кафе на Монпарнасе, которые посещают иностранцы ради соприкосновения с жизнью знаменитой парижской богемы.

Помимо живописных фигур монпарнасских литераторов и художников был в "Ла Рушо" и еще магнит, привлекавший иностранцев, - оркестр балалаечников, "настоящий русский оркестр", как величал его в рекламах владелец кафе сухопарый, маленький, высохший точно маслина марселец - мосье Жак Лабрю.

Других достопримечательностей в кафе "Ла Рушо" не было, но это не мешало ему пользоваться большой популярностью среди ночных гуляк.

Посвистов был дансером в этом учреждении. Около года он пожинал лавры успеха среди женщин на зависть коллегам по профессии, но затем в кафе появился негр-танцор, и звезда полковника померкла.

Целые вечера проводил он в бездействии или танцуя с тяжелыми расплывшимися матронами - женами нуворишей, разжиревших на военных поставках.

Потянулись серые дни безденежья и жизни впроголодь... Коллеги поддерживали, чем могли, Посвистова, и особенно балалаечники, среди которых было несколько его однополчан.