Джон Мэн - Чингисхан

Проходили века, и камни Аврага уходили в землю, и он превратился в монгольский Камелот, стал легендарным ме-

стом без всякого реального содержания. Но в 1992 году туда приехала группа спонсированных японцами археологов, имевшая с собой специальный, проникающий в землю ра­ дар. Проект «Триречье», названный так из-за трех рек, сте­ кающих с гор Хентей, имел своей целью поиски могилы Чингиса. Могилы они не нашли. Но сделали много важных открытий (и выдвинули кучу догадок, причем некоторые из них оказались просто фантазией и запутывались в противо­ речиях, но к ним мы вернемся ниже). Прощупывая радаром тринадцать загадочных холмов Авраги, группа «Триречья» обнаружила следы рва и остатки каменной кладки, напоми­ нающей разрушенную стену. Составленный группой отчет не отличается последовательностью, был весьма поверхно­ стен, а что касается произведенных японцами раскопок, то они заложили единственный шурф, который обнаружил не­ датированную каменную кладку. Это было первым свидетель­ ством того, что Аврага в былые времена реально существовала. Съезд в Авраге в 1228 году означал не только стратегический и политический поворотный пункт в истории монголов, это было наитие свыше. Монголы знали, что их ожидают великие дела, — их величие затмевало теперь все народы, которые они встречали на своем пути, за исключением китайцев, и они бы­ ли полны решимости все дальше и дальше раздвигать свои границы. Как свершилась эта великая перемена? Многие при­бывшие в Аврагу были с Чингисом с самого начала его завое­ ваний, а несколько старейших помнили его еще совсем мальчиком. Воспоминания об этом событии надолго запе-чатлились в «коллективной памяти» народа.

Как у монголов появились истории и были

Как и во всех обществах, где общение осуществляется на изуст­ ном уровне, у монголов были свои барды, поэты и рассказчики, которые бродили от пастбища к пастбищу между раскинутыми юртами-дворцами и пересказывали легенды.

24

25

ДЖОН МЭН

В стародавние времена монгола поразила чума. Те, кого она миновала, бежали, бросив больных со словами: «Пусть судьба решит, жить им или умереть». Среди больных был юноша по имени Тарваа. Дух оставил его тело и прилетел к месту смерти. Правитель этого места сказал Тарваа: «Зачем ты оставил свое те­ ло, ведь оно еще было живым?» - «Я не стал ждать, пока ты позо­ вешь меня, — ответил тот, — взял и пришел». Хану Подземного царства понравилась готовность Тарваа проявить покорность, и он произнес: «Твое время еще не пришло. Тебе придется воз­ вращаться. Но можешь взять отсюда то, что тебе понравится». Тарваа осмотрелся вокруг и увидел все земные радости и талан­ ты — богатство, счастье, веселье, удачу, музыку, танцы. «Дай мне умение рассказывать истории», — попросил он, потому что знал, что хорошая история может принести и все другие радо­ сти. И он вернулся к своему телу и увидел, что вороны уже выкле­ вали глаза. Но нарушить приказ хана Подземного царства он не мог и вошел в свое тело. Он так и жил слепым, но зато знал все истории на свете. Всю оставшуюся жизнь он бродил по Монго­ лии и рассказывал истории и легенды, даря людям радость и внушая мудрые мысли.

Если все более поздние традиции вряд ли оставили столь глубокий след в истории монголов, то устное творчество бардов, поэтов и рассказчиков послужило своему народу, не только доставляя радость и передавая мудрость. Оно сыгра­ ло чрезвычайно важную роль в формировании чувства на­циональной идентичности. Смешивая легенды и историю, они толковали традиции, воскрешали в памяти корни и на­ чала начал, описывали подвиги героев. Их репертуар был колоссальным, равно как набор инструментов и стилей. В ряде районов Монголии все это еще сохранилось, как в се­дую старину. У монголов есть эпосы, «длинные песни», «ко­ роткие песни» и множество песен между длинными и корот­ кими, песни на каждый случай жизни, песни, прославляю­ щие красоту природы, сражения, героев и лошадей — в особенности лошадей. У них есть свирели, барабаны, губные арфы и скрипки из конских черепов и при этом с не мень-

26

ЧИНГИСХАН

шим разнообразием размеров, чем европейские оркестро­вые инструменты.

Женщины могут петь сильными пронзительными голо­сами, выводя трели и фиоритуры, похожие на болгарскую или греческую манеру пения, которую хорошо знают люби­тели «мировой музыки». Мужчины часто пользуются таким же исполнительским стилем, но если они из Западной Мон­ голии или из оленеводческих районов к северу, то для них типичны двух- и даже трехтональные рулады, похожие на флейту носовые звуки, которые плывут густым грудным ба­ сом. Героические легенды мужчины исполняют низким гор­ танным голосом. Форма и содержание для каждой местно­сти свои. Некоторые утверждают, что в песнях отражается местный пейзаж и что, например, мелодии Западной Монго­ лии похожи на их скалистые горы с высокими пиками и глу­бокими ущельями, а степные мелодии протяжны и растека­ ются волнистым ковылем бескрайних просторов востока Монголии. И к каждому выступлению — отношение самое серьезное. К нему относятся как к ритуалу, соблюдая тради­ ционные формальности, ибо музыка и песня обладают ог­ ромной силой. Есть песни, которые изгоняют демонов, есть песни, которые вызывают духов леса, гор и погоды (ни в ко­ ем случае не следует свистеть в юрте, так как свист вызывает духа ветра, а в юрте и без того много духов). Из бытующего сегодня музыкального материала мало что сохранилось с XIII века, но нет оснований сомневаться, что позднейшие традиции родились на глубокой и очень разнообразной почве.

Не приходится сомневаться, что у поэтов-певцов, собрав­ шихся в Авраге летом 1228 года, не было недостатка в древ­них легендах о происхождении их народа. Ныне же появил­ ся новый предмет воспевания — возвышение Чингиса, рож­ дение нации, основание империи. Но тогда это было совсем недавним прошлым. События и истории, уже закрепившие­ ся в фольклоре, все еще представляли собой живую память

27

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

участников событий. Факт обретал новую форму в поэзии и легендах и, возможно, претерпевал искажения. Наверняка кое-кто из стариков в Авраге ворчал по поводу того, что мо­ лодежь ничего не знает. Но это не совсем так.

Самые блестящие и самые лучшие из монгольского Каме­ лота теперь владели и одним очень важным новшеством. За двадцать лет до смерти Чингис, вождь кочевников, стал им­ перским правителем. К этому моменту он осознал, что пра­ вить царством, в состав которого входят города и оседлое население, пользуясь лишь одним устным словом, не полу­ чится. Нужны законы и система их применения, нужно вести записи, протоколы. Всего этого не создать, если монголы не научатся писать. Для не умевшего ни читать, ни писать пле­ менного вождя эта мысль была очень смелой, потому что од­ новременно служила укором его собственному невежеству. Возникал вопрос: какую письменность принять? У китайцев было письмо, но на освоение его требуются годы и годы, к тому же ни одного монгола силком не заставишь, не то что по желанию, перенять что-либо от презренной нации зем­ ляных червей и городских жителей, которых судьбой пред­ начертано покорить. Некоторым соседним тюркским пле­ менам письменность досталась от предков. Вполне возмож­ но, что Чингису самому доводилось видеть их выбитые на камне надписи. К счастью, у недавно покоренных найманов имелась своя письменность, которую они переняли от уйгу­ ров, живших в области, относящейся к Западному Китаю. Знаки этой письменности располагались вертикальным столбиком, и она пришла к найманам 300 лет назад из Со-гдианы и считалась письмом и языком народов Централь­ ной Азии, ее лингуа франка с V века. Согдийские же письме­ на уходят корнями в арамейский язык, который, в свою оче­ редь, является ответвлением древнееврейского. Достоинст­ вом найманской письменности и ее преимуществом было то, что она основана на алфавитной системе и легко читает­ ся. Чингис велел своим сыновьям адаптировать ее к мон-