Томас Рид - Тропа войны

Голубое домино продолжало стоять на прежнем месте, но теперь у него было лицо... Изолины!

Я окаменел от удивления. Никогда мне не забыть выражения ее лица в эту минуту, ее презрительно-насмешливой улыбки! Я колебался, не зная, вернуться ли мне просить прощения. Я готов был броситься к ее ногам. Но нет - это было бы слишком смешно,

Изолина заметила мое смущение, ее взгляд сделался ласковее, он как будто звал меня!

В эту минуту к ней подошел мужчина и бесцеремонно уселся рядом с ней.

Это был Иджурра.

Поговорив немного, они оба встали и пошли танцевать, при этом Изолина снова надела маску.

Я быстро вышел из зала и отправился домой, где застал своих товарищей за ужином. Их дружеская беседа на время отвлекла меня от неприятных мыслей.

VII. Странная записка. Табун диких лошадей

На следующее утро я, будучи в нервном состоянии, едва дотронулся до раннего завтрака.

Почти полдня я провел на крыше, совершенно не замечая, что происходит вокруг, так как все мое внимание было сосредоточено на жилище Изолины. Я внимательно смотрел, нет ли кого-нибудь на крыше их дома. Но там никто не показывался.

Около полудня сержант доложил мне, что какой-то мексиканец желает со мною говорить. Я велел его принять, и, когда человек подошел ко мне, я узнал в нем одного из погонщиков дона Рамона де Варгаса. Он передал мне записку.

От волнения у меня дрожали пальцы, и при виде знакомого почерка сердце забилось так сильно, что я с целью скрыть свое волнение приказал мексиканцу подождать ответа внизу.

В письме стояло следующее:

"Любезный капитан! Позвольте пожелать вам "доброго утра". Полагаю, что после усталости прошлой ночи для вас и теперь еще утро? Снится ли вам очаровательная негритянка?"

Меня раздражало это обращение: "любезный капитан", да еще подчеркнутое, и я уже хотел со злостью бросить письмо, но меня остановили следующие несколько предложений.

"Любезный капитан, - значилось далее. - В злополучный час вы, убив своей меткой пулей мою любимую лошадь, предложили мне в вознаграждение своего коня. Я отказалась от подобной жертвы, но вы, я думаю, не захотите оставаться передо мною в долгу. Вот что вы должны для этого сделать. Существует дивное животное, известное в нашей местности под названием "белого коня степей": это дикий конь, красивый и быстрый. Вы, наверное, про него слышали. Мною давно овладело безумное желание иметь этого коня. Я предлагала награду и охотникам, и нашим погонщикам, но все было напрасно: никто из них не мог поймать его. Одни говорят, что он слишком быстро бегает, другие - что это призрак, третьи - что это дьявол. Но разве дьявол может быть так красив? Кроме того, вчера я слышала, что дьявол черен, как вчерашняя негритянка. Недоверчивые люди считают "белого коня степей" за миф, но я достоверно знаю, что он существует и два часа тому назад был в десяти милях от нашего дома.

Итак, любезный капитан, никто, кроме вас с вашим Моро, не может поймать белого коня!

Доставьте мне его, и я тогда перестану горевать о моем бедном любимце. Я вам все прощу, даже вашу грубость по отношению к бедной негритянке, только приведите мне белого коня.

Податель этого письма видел его и может служить проводником.

Изолина".

Прочитав это письмо, я был вне себя от радости.

В степях водится много чудно красивых белых коней, но тот конь, о котором писала Изолина и о котором я слышал столько фантастических рассказов, отличался от других тем, что у него были черные уши, тогда как все туловище, грива и хвост сверкали снежной белизной. Его-то и должен был я поймать.

Разумеется, я недолго размышлял над этой странной просьбой, сразу решив во что бы то ни стало исполнить каприз очаровательной Изолины.

Через полчаса я выехал в сопровождении погонщика и двенадцати солдат. Это были старые, опытные охотники, которые могли быть очень полезны в задуманном деле. Я надеялся на скорость своей лошади и на свое умение пользоваться лассо.

Узнав о цели нашего похода, мои спутники пришли в восторг.

Нам пришлось ехать по местности, покрытой колючими кустарниками, алоэ и юкками. Встречались здесь также кактусы и мыльное растение (особый вид юкки), из корней которого добывается мыльное вещество.

- Какая прелесть! - восклицали мы невольно, любуясь красотой тропической растительности.

По мере нашего продвижения вперед местность постепенно становилась более открытой.

Мы проехали около десяти миль, когда наш проводник напал на след диких лошадей. Через некоторое время мы увидели целый табун.

Трудно описать чувство восторга и радостной надежды, охвативших меня при этом зрелище.

Луг, где паслись лошади, был более мили шириною и почти со всех сторон окружен лесом. Этот луг соединялся ложбинами с другими такими же лугами. Перед нами были лошади всевозможных мастей. Тут были и гнедые, и вороные, и белые. Последних было больше всего. Одни спокойно щипали траву, другие прыгали и резвились. Но где же белый конь степей? Мы внимательно рассматривали табун, но его нигде не было видно. Уж не убежал ли он в даль безграничной прерии, покинув своих товарищей? Но проводник утверждал, что конь должен быть где-нибудь поблизости. На слова опытного человека можно было вполне положиться.

- Если он поблизости, - говорил проводник, - его можно приманить, спугнув лошадей. Он, наверное, прибежит на их ржанье. Однако для этого необходимо окружить табун, чтобы лошади не разбежались.

Оцепив табун кольцом охотников, я отъехал немного в сторону леса, взяв с собой рог, которым собирался спугнуть лошадей.

Вдруг позади меня раздалось пронзительное ржание степного коня, и не успел я еще сообразить, в чем дело, как увидел его несущимся к остальным лошадям с быстротою стрелы. Я ясно видел его черные уши и белоснежное туловище.

Лошади ответили ему ржанием и, выстроившись в прямую линию, помчались за ним вперед.

Теперь было не до хитростей. Нужно было догнать табун и пустить в дело лассо.

Я пришпорил своего Моро и выскочил на открытую равнину, не видя никого и ничего, кроме белого коня, к которому мчался.

Вскоре лошади оказались далеко впереди. Мой Моро доказал свое превосходство, обогнав всех охотников, и примчал меня к задним рядам диких лошадей. Многие из них были очень красивы, и мне так легко было заарканить какую-нибудь из них, так хотелось завладеть одной из них! Но теперь я старался отстранить их, потому что они только мешали мне скакать к моей единственной цели.

Лошади, заметив, что я их обгоняю, разбежались в разные стороны. Все они теперь отстали от меня, кроме белого коня, который мчался далеко впереди.

Моро не нужно было подгонять: он прекрасно понимал, что должен догнать белого коня, и скакал так быстро, как только мог.