Роман Абинякин - Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

Резкий переход от традиционного монархического режима к республиканско-демократическому и идеалистическому как всякое обновление состояния лишил новых политиков возможности управлять событиями: провозглашенная свобода, неизвестная и неожиданная, убила власть. Временное правительство, оказавшись заложником номинально возглавленных им масс и собственной иллюзии быстрого и безболезненного реформаторства, осторожно и непоследовательно маневрировало, стремительно теряя популярность. В многочисленных неорганизованных низах, увидевших в революции слабость незыблемого ранее государственного механизма и принявших в ней непосредственное участие, возникало понимание и желание возможности менять любую неугодную власть. Неустойчивая политика Временного правительства только усиливала данные тенденции, приводя к хаосу, особенно грозному в условиях ведения тяжелой и затяжной войны. Неспособность новых политиков к подлинно государственным решениям из-за нежелания изменить методы управления с «революционных» на действенные постепенно лишала его и поддержки со стороны более организованных сил, прежде всего офицерства. Лишь одиночки, вознесенные февральской волной, оставались приверженцами правительства до конца.

Следовательно, фактическое двоевластие могло складываться только между двумя организованными и мощными, а потому реальными претендентами: леворадикальными политическими партиями и армейским руководством всех рангов. Немного позже именно это высказал самый талантливый политик тех лет — лидер большевиков В. И. Ленин: либо диктатура генерала-«кавеньяка», либо «диктатура пролетариата» (в лице партии), и третьего — в виде демократии — при стремительном развитии и крутых поворотах страны просто не дано. [39] См.: Ленин В. И. Избранные сочинения. В 10 т. Т. 8.- M: Политиздат, 1987. С. 150. Забегая вперед, все же отметим, что, став главным противником большевизма в ходе Гражданской войны, военная контрреволюция так и не стала, как верно отметил В. П. Булдаков, реальной «конструктивной альтернативой коммунистическому режиму». [40] Булдаков В. П. Красная Смута: Природа и последствия революционного насилия. — М.: РОССПЭН, 1997. С. 239.

Очень быстро даже среди довольно лояльно встретивших революцию юнкеров под впечатлением «грабежей, избиений и всеобщего хамства», не осталось и капли запала: «Ничего красивого и героического… Какая прекрасная вещь — порядок. Его начинаешь ценить, когда его нет», [41] Мамонтов С. И. Походы и кони: Воспоминания о Гражданской войне// Подъем — 1992 — № 5/6 — С. 8–9. — лейтмотив их воспоминаний. Подспудно зарождались настроения, ориентированные на сильную власть.

Стремясь взять гарнизон в свои руки, Временное правительство уже 2 марта назначило командира 25-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Л. Г. Корнилова — почти игнорируя мнение Ставки — командующим Петроградским военным округом. Произошло это явно с подачи Гучкова, с которым Корнилова связывали достаточно доверительные отношения. Однако разница в психологии фронта и тыла учтена не была, и ставка на доблестного генерала, окруженного всячески рекламировавшимся ореолом героизма, побега из плена и революционности, себя не оправдала. Популярный в боевой обстановке, он не получил авторитета у тыловиков-пораженцев. В этих условиях Корнилов несколько демонстративно проявил себя как республиканец и революционер: приветствовал падение монархии как самодискредитировавшейся и 7 марта лично арестовал императорскую семью, ясно сознавая невозможность ее политической реанимации. Но, несмотря на это, Корнилов сразу понял «отсутствие государственной власти и неизбежность жестокой расчистки Петрограда». [42] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. С. 147. Параллельно правительство заявило о нежелательности Николая Николаевича в роли Верховного; великий князь сдал должность начальнику штаба генералу-от-инфантерии Алексееву.

Первым шагом Корнилова стали события 13–14 марта. Генерал провел совещание с начальниками всех военных училищ в Константиновском артиллерийском училище, а на следующий день юнкера, усиленные орудиями, вышли на Дворцовую площадь. «Нас было 14 тыс. лучших в то время войск в России: дисциплинированных, молодых, храбрых и не рассуждающих», — вспоминал С. И. Мамонтов, отмечая: никто не сомневался, что предстоит переворот, и все были в восторге. [43] Мамонтов С. И. Указ. соч. С 11. Это признание весьма показательно в самом начале послереволюционной жизни появилась сила правого толка, стремившаяся к коррекции нового режима: «Мы были настроены решительно… Всем уже осточертели речи». [44] Там же. С. 12. Но выступления не произошло, так как Керенский уговорил Корнилова не допускать кровопролития.

Возможно, в пике энтузиазма масс попытка переворота была обречена ввиду малочисленности (хотя и лучшей подготовки) юнкеров. Возражением служит то, что на том этапе разложение еще не коснулось фронта, и победа Корнилова ликвидировала бы саму возможность его распространения туда. К тому же вскоре, летом-осенью 1917 г., военные считали, что и «800 юнкеров, вооруженных пулеметами и ручными гранатами, представляют в условиях непрерывно нарастающей деморализации войск Петроградского военного округа большую военную силу», [45] Кремлев И. Л. Былое: Из воспоминаний. — М.: Молодая гвардия, 1959. С. 9. — то есть в марте сил было более чем достаточно. Вообще же акция 14 марта напоминает лишь неопределенную демонстрацию силы и одновременно преждевременное обнаружение замыслов.

Получив от правительства неограниченные полномочия в кадровых вопросах, Корнилов начал «незаметно инфильтровать здоровый элемент командного состава». [46] Александр Иванович Гучков… С. 75. Он понял непригодность для действий местных офицеров, которых счел если не прямо виновными, то ответственными за дезорганизацию, и провел назначения вызванных с фронта боевых, опытных и надежных командиров «в более устойчивые части, казачьи части, части артиллерии, [военные] училища». [47] Там же. С 73, 75. Таким образом, генерал пытался не подтягивать запасные батальоны в целом, сознавая эфемерность этого, но создать и укрепить среди них отдельные надежные подразделения, расколов солдат гарнизона в преддверии считавшегося неизбежным вооруженного столкновения. Меняя тактику, Корнилов сохранил цель.

Действуя пока в интересах и Временного правительства, он получал, по свидетельству Гучкова, «неограниченные кредиты, чтобы организовать пропаганду», [48] Там же. С. 72. иначе говоря — вести борьбу идеологическую, приспосабливаясь к духу времени. Кроме того, зная о притоке в столицу отпускных солдат с позиций, не спешивших по окончании отпусков отбывать обратно, Корнилов обратился с просьбой об их отзыве «ввиду чрезмерного скопления» к соответствующим штабам. [49] Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 34. Тем самым осуществлялась попытка косвенным путем сократить число солдат округа.